Неправильный рейд

Риш Катерина

— Предателей среди нас больше не осталось, — огрызнулась я.

Он сильно сжал мою кисть, я тихо ойкнула.

— Думаешь, мне правда глаза колет? Ошибаешься, на их мнение мне плевать.

— Как же! Тебе настолько наплевать, что ты крадешься ночью, как вор какой-то, чтобы забрать собственные вещи.

— Это долгий разговор, — поморщившись, прошептал Делавер. — И громкий. Сейчас не самое подходящее время.

— Конечно, заходи другой ночью! — и не думала успокаиваться я. — Для тебя законы больницы не писаны. Только боюсь, я не смогу тебя принять.

Неожиданно он буквально вжал меня в стену.

Кто-то

аккуратными и мягкими шагами направлялся в нашу сторону. Проходной двор, какой-то, честное слово! Для страха сил уже не оставалось, зато голова работала как надо. Мне казалось, отличным решением прямо сейчас задушить этого предателя. Тогда, застань меня кто-нибудь из группы с его хладным трупом на руках, вряд ли меня стали бы подозревать в пособничестве и передачи секретных сведений. Но Делавер был жив-здоров, вдавливал меня в стену и у любого, кто мог нас заметить, не осталось бы сомнений в нашем сговоре. А прятаться в ближайшую комнату было поздно. Из-за моего горячего крика-шепота шаги мы услышали, когда этот некто был уже непростительно близко.

Темная фигура замерла в нескольких шагах от нас. Настольная лампа на посту светила ему в спину, затрудняя опознание, но нас с Делавером было видно прекрасно.

— Туалет, значит, — тихо сказал Паша, и я даже услышала, как рушится моя репутация в Пашиных глазах.

Делавер первым шагнул в сторону, хотя это мне полагалось отпрыгнуть от него, как от прокаженного, как можно дальше.

— Я случайно…

— Не оправдывайся, — остановил меня паладин.

Оказалось, что Делавер почти на пол головы выше Паши. Впрочем, это никак не мешало Паше ненавидеть рослого паладина всей душой. И меня заодно. Это только мне мешало воспринимать происходящее адекватно.

— Накрылось ваше дельце, — прошипел Паша. — Тебе несладко придется, Делавер. Если я Валеру позову, — добавил он.

— Но ты не позовешь, — закончил за него Делавер.

Паша с тоской глянул на дверь своей далекой комнаты, в которой сейчас сидел не подозревающий о враге в коридоре Валера. А еще возле двери в Пашину комнату на своем посту спала медсестра, и рано или поздно, если все продолжат шастать туда-сюда, она проснется. И тогда всем несдобровать.

— Мы случайно встретились, Паша. Она здесь совершенно не причем. Ясно?

Паша выразил свое отношение к словам Делавера как мог — плюнул ему под ноги.

— Вали, пока цел, герой-заступник.

— Не делай глупостей, Паша. И не трогайте девушку.

Делавер проскользнул мимо поста на лестницу. Мы остались с Пашей вдвоем, в тишине и переминаясь с ноги на ногу.

— Случайно так вышло, — пробубнила я.

— Думаю, рейд обойдется без участия подружки Делавера.

Я вспыхнула.

— Да пошли вы все!

Наплевав на все предосторожности и совершенно забывшись, я изо всех сил хлопнула дверью своей комнаты. Это точно разбудило дежурную медсестру. Потом, со слов Симки, я узнала, как они, скрючившись, просидели в шкафу весь остаток ночи, потому что медсестра то и дело ходила ищейкой по коридору, прислушиваясь и принюхиваясь к каждому подозрительному звуку. Но в комнаты она, кстати, так и не зашла, и это было хорошим знаком. Для рейда, конечно. Мне до этого не было уже никакого дела.

Никто не знал, каким долгим и насыщенным станет следующий день, но я хотя бы выспалась.

8.

Бей да молоти

Я улепетывала на всех порах, но Шахраз все равно настигала меня и почему-то пискляво выкрикивала: «Передавай! Передавай!».

Под окнами с невообразимым гвалтом буйствовали «Веселые старты», и я окончательно проснулась. Конечно, первый и третий этаж вполне могли соревноваться в эстафетах и прыжках в мешках без нас, лишенных такого права.

Симка спала, выставив из-под одеяла один только нос. Вернулась она почти под утро, так что азартная истерия психически нездоровых спортсменов вряд ли ее донимала. В животе слабо заурчало, и только это подсказало мне, что время для завтрака давно прошло и самое главное прошло без визита санитара с подносами. Теперь нас лишили и права на прием пищи?

Приоткрыв дверь, я глянула в коридор. Безмятежная тишина плохо соответствовала состоянию бордовой ковровой дорожки — всегда настолько ровная, что казалось, ее прибили к полу гвоздями, — теперь она беспокойно вздымалась ворсистыми волнами, как штормовое море. Медсестры на посту видно не было, но каким бы сильным не было любопытство, женское самолюбие не позволяло среди бела дня разгуливать по отделению в пижаме. Совсем другое дело щеголять в неглиже в потемках.

Еще раз оглядев коридор, хранящий следы только ему ведомого события, я решила, что никуда это знание не денется и пошла переодеваться. Спортсменка под нашими окнами верещала тонким голоском:

— Передавай! Передавай!!

Организм, живо поддерживая истеричную спортсменку, требовал немедленно передать положенный ему завтрак. Взяв зубную щетку и полотенце, вышла в коридор и даже попыталась поправить дорожку, но она была длинной и тяжелой, и плохо поддавалась. Что же ее так вспенило?

Настроение было на удивление хорошим, и я улыбалась сама себе. Пока не открыла дверь в туалет. И тогда объяснение нашлось и для гармошки на паласе, и для тишины в коридоре, и даже для отсутствия завтрака. Для всего этого — одна-единственная причина.

Капелька холодного пота предательски скользнула по спине между лопаток. Нужно было бежать, как можно дальше, и кричать о помощи, надеясь, что удастся перекричать «Веселые старты». Нужно было отвести взгляд и сделать вид, что я ничего не заметила. Хотя как такое можно не заметить. Я замерла с разинутым ртом.

На бледно-голубом кафельном полу лежала, раскинув руки, женщина в белом халате. Санитар, как первобытный охотник, волочил ее тело к ближайшей кабинке. За ее волосами, словно след от швабры, по полу тянулась бурая полоса. Во второй распахнутой настежь кабинке, прислонившись к унитазу, обмяк обнаженный мужчина.

Заметив меня, санитар медленно выпрямился. Отпустил лодыжки женщины, и ее ноги в порванных колготках тихо шлепнулись на пол. Мой желудок сжался.

— Приветики, шмара, — оскалился он.

Мне не было доподлинно известно значение последнего слова, но ситуация требовала повременить с лингвистикой. Я заставила себя перевести взгляд туда, откуда доносился голос. Лицо санитара-убийцы вдруг обрело знакомые черты. Когда я поняла, кто стоит передо мной, болезненная тошнота почти настигла своего пика. Светло-зеленая униформа санитара пришлась Валере в самый раз. Только в широких плечах рубаха угрожающе натягивалась.