Непреднамеренное отцовство

Малиновская Маша

Стыдно мне, да, но я реально не успеваю. Стараюсь насколько могу деньгами помогать. Микроволновку маме купила новую, до этого утюг хороший.

Но мне тоже непросто. Деньги с неба не сыпятся. А теперь вон вообще скоро останусь без работы, видимо.

До конца дня я сижу, не поднимая головы. Едва не опаздываю за Ромкой в садик, снова забрав его последним. И хоть до официального окончания рабочего дня в саду ещё больше часа, воспитатель кривится, потому что детишек у нас рано разбирают.

– Ромчик,

ты сегодня посидишь под мультиками, хорошо? Мне дали работу домой. Мы с тобой сейчас пиццу купим, а завтра после сада уже приготовлю что-то, договорились?

– Хорошо, мам. А мы поиграем в черепашек?

– Нет, сладкий, сегодня не успеем, прости. Завтра поиграем, – прикусываю щёку, потому что в который раз уже откладываем эту игру из-за моей занятости.

– Мам, а папа ещё придёт?

Мне даже хочется рявкнуть на Ромку, хотя я так почти никогда не делаю. Но я сдерживаюсь, малыш не виноват, что его внезапно объявившийся папаша такой жуткий придурок.

– Нет.

– Но я бы хотел…

– Рома, – мы стоим в пробке, поэтому я поворачиваюсь из-за руля к сыну. – Тебе не стоит думать об этом человеке. Он нам никто.

Малыш опускает обиженно глазки и снова надувает щёки. Я же вынуждена снова вернуться к дороге, потому что сейчас не время и не место для этого разговора.

Дома мы быстро разогреваем пиццу, и я отправляю его смотреть мультики. Дома давно пора убираться, что я и планировала сделать вечером, но приходится угнездиться на кухне с бумагами с работы.

Однако, не проходит и двух часов, как в дверь звонят. Интересно, кого это могло принести в семь вечера?

– Кто? – спрашиваю через дверь.

– Опека. Инспектор Булатова. Откройте дверь.

6

Меня всю обдаёт волной холода. Руки дрожат, когда я отпираю замок. Но даже потребовать каких-то объяснений данного визита или хотя бы предъявления документов я не успеваю.

Дородная женщина тычет мне в лицо ксиву, а затем без приглашения входит в квартиру. Она не одна, с ней ещё женщина, чуть помоложе, с папкой бумаг в руках.

– Жадан София Романовна?

– Да, я, но не поним…

– А что тут понимать? – первая женщина, что представилась инспектором Булатовой, говорит зычно и грубо. – На вас от соседей поступила жалоба. Крики, частый плач ребёнка, шум, ругань, мат.

– От каких соседей? – я в изумлении смотрю на неё, испытывая нечто сродни дезориентации.

– Анонимно. Имеют право, – отрезает она.

– Какие ещё шум и крики? Какой мат? – возмущаюсь я. – Я никогда не кричу на ребёнка!

– Вы даже сейчас голос повысили. И соседи считают иначе. Где ребёнок?

– Мам, кто это? – из комнаты в коридор выходит Ромка и прячется за меня, видно, что он испуган.

– Ты Жадан Роман? – вторая женщина обращается

к сыну.

– Я.

– Это твоя мама?

– Моя, – голосок у Ромчика дрожит, но ведь это и неудивительно: вечер, непонятные люди, встревоженная мать.

– Расскажи-ка, малыш, что ты сегодня ел?

Рома смотрит на меня, и я ему коротко киваю, чтобы отвечал.

– В садике ел кашу, суп…

– А дома? – перебивает его инспектор.

– Пиццу с мамой купили.

– А вчера?

– Вчера я ел у тёти Виты. Она сырниками угощала.

– Оставляем ребёнка с посторонними лицами? – женщина щурится, глядя на меня.

– Вита – моя приятельница, мы заехали с сыном к ней в гости после того, как я забрала ребёнка из садика. Это запрещено?

– Последним забрали. Почти в семь вечера.

– Это тоже запрещено? Сад до семи, вообще-то.

Я начинаю нервничать ещё сильнее. Эти допросы мне не нравятся.

– Так, приступим к инспекции условий проживания несовершеннолетнего. Мария Витальевна, включайте камеру.

Вторая женщина достаёт смартфон и включает на нём камеру, я возмущаюсь, но меня никто не слушает, даже угрожают полицией за противодействия службе защиты несовершеннолетних.

– Так, записываем: в холодильнике приготовленных блюд, пригодных для детского питания, соответствующего возрасту, с необходимым количеством килокалорий и важных нутриентов, нет.

– Да всё у нас есть! – возмущаюсь. – Вон молоко, яйца, крупы в шкафу, в морозилке мясо. Масло, сыр – всё есть!

– Мало ли то у вас в морозилке, мамаша, ребёнку готовить нужно. Ему мясо сырое с яйцами грызть?

Я столбенею. Да кто они вообще такие, чтобы указывать мне что делать?

– Полная корзина грязных вещей, – заглядывает инспектор в ванную. – То-то воспитательница нам сегодня сказала, что у ребёнка запасного белья нет.

Боже… Они уже и в саду побывали? Как это белья нет? Я только на прошлой неделе комплект новых трусиков и колготок отдала. Тем более, Ромка давно не писается. Если только прольёт воду на себя во время рисования или суп на обеде. Второй воспитатель ещё писала мне с просьбой взять одни колготы для другого мальчика, потом родители обещали постирать и вернуть.

Я беру дрожащего Ромку на руки и следую по пятам незваных гостей, исследующих нашу квартиру. Они снимают и описывают всё. Всё то, что нормально для обычных семей. Вот лампочка перегоревшая в ванной, вот моя начатая бутылка вина, а тут их не устроило, что на балконе на сушилке мои трусы висят. Видите ли, ребёнок видит. Неприлично.

Опасные, по их мнению, игрушки, отсутствие дополнительного замка на окне, неопрятный вид детской комнаты. Только чем он им неопрятным показался, я понятия не имею. Тем, что Ромка там год назад обои фломастером порисовал?