Непредсказанное убийство

Клугер Даниэль Мусеевич

Шошана кивнула.

– Конечно, – ответила она. – Это же считается меблированная квартира, – в слово «меблированная» она вложил весь свой сарказм.

– Да, верно… – Розовски прошелся по комнате, обманчиво-скучающим взглядом еще раз окинул скудную обстановку. На столике лежали несколько старых газет на русском языке. Он неторопливо перелистал их. Одну газету – вернее, оторванную газетную страницу – просмотрел внимательнее, с обеих сторон. Помедлил немного, потом сложил вчетверо и сунул в карман, пробормотав при этом:

– Вы не будете возражать, Шошана? Это

всего лишь страница, вырванная из старой газеты.

Соседка пожала плечами:

– Мне все равно, – сказала она. – Но я сообщу Мирьям.

– Не волнуйтесь, мы сами сообщим. А что во второй комнате?

– Спальня.

Натаниэль заглянул в спальню.

– Я сейчас, – сказал он адвокату. – Еще несколько секунд, – он вошел во вторую комнатку. По сравнению с ней салон выглядел залом для торжеств. Кое-как протиснувшись между платяным шкафом и наспех застеленной кроватью, Розовски подошел к крохотной табуретке, видимо, служившей чем-то вроде туалетного столика. На столике лежала массажная щетка, тюбики с ночными кремами, еще какие-то женские ухищрения. Рядом с маленьким изящным зеркальцем стояла фотография в тонкой металлической рамке. Фотография изображала молодую женщину в вечернем туалете и с тщательно уложенной прической. Фоном служил праздничный стол и украшенная елка. Это был, пожалуй, первый предмет в квартире Головлевой, заинтересовавший Натаниэля. Он вернулся в салон с фотографией.

– Цвика, – он протянул адвокату фотографию, – там, на Ганей-Кайц была такая же фотография?

Адвокат внимательно рассматривал фотографию.

– Думаю, да, – сказал он. – Во всяком случае, очень похоже. Если и не та же самая, то делалась в тот же день.

– Вечер, – поправил Розовски.

– Да, вечер. Видите – стол, разукрашенная ель сзади.

– Новый год, – сказал Натаниэль.

– С чего вы взяли?

– Елка.

– Ах да… Нет, она говорила, что фотография была сделана в ее день рождения.

– Да? – Натаниэль коротко засмеялся. – Вот невезение. Я ей сочувствую.

– Почему?

– Плохо рождаться в дни праздников. Нет ощущения собственной уникальности.

– А что, это ощущение так необходимо? – спросил адвокат.

– Конечно, – серьезно ответил Натаниэль. – Каждый человек должен ощущать себя уникальным. Иначе очень тяжело жить, – он еще раз посмотрел на фотографию. – Красивая женщина. Верно?

– В жизни даже лучше, – сообщил адвокат. – несмотря на то, что я видел ее в обстановке… – он запнулся, коротко посмотрел на молчавшую Шошану.

Розовски положил фотографию на столик.

– Шошана, я хочу вам задать деликатный вопрос, – сказал он. – Вы позволите?

– Задавайте.

– Ваша соседка… Она производила впечатление легкомысленной женщины?

– Вовсе нет. А что вы имеете в виду?

– Ну, – Розовски сделал рукой неопределенный жест, – посещали ее мужчины или нет, случалось ли ей не ночевать дома?

– Я что, следила за ней, что ли? – возмущенно спросила Шошана. – За кого вы меня принимаете? – она поднялась с дивана. – Вы уже закончили свой осмотр?

– Успокойтесь, я просто хотел сказать: вы, безусловно, наблюдательный

человек и умный, – поспешно заговорил Розовски. – И вы, конечно, в состоянии сделать правильный вывод о человеке, живущем рядом с вами, разве нет?

Выражение лица пожилой дамы смягчилось.

– Ну, допустим, – сказала она.

– Вот! – обрадованно произнес Натаниэль. – Вот и скажите нам, какой показалась вам ваша новая соседка?

Шошана задумалась. Натаниэль и Цвика выжидательно смотрели на нее.

– Замкнутой, – неожиданно заявила Шошана. – Никаких мужчин не водила, и вообще – целые дни просиживала дома. Я даже удивлялась: приехать в Израиль и никуда не ходить, ничего не посещать.

– Вот как? А родственники?

– Иногда приезжали, конечно. Собственно, не родственники, а родственница.

– Мирьям?

– Мирьям. Но не так часто. И ненадолго. Вообще, – сказала Шошана, – мне кажется, у нее что-то случилось.

– У кого? У Ларисы или у Мирьям? – спросил Натаниэль.

– У Ларисы, конечно, – ответила Шошана. – Такое впечатление, что у нее случилась какая-то неприятность. Незадолго до приезда… А может быть, она просто ожидала неприятности, – вдруг добавила она. – Знаете, как бывает? Предчувствие. Некоторые люди предвидят неприятности, которые могут с ними произойти. С ними или их близкими.

– Близкими? А что, у Мирьям какие-то неприятности?

– У Мирьям? – Шошана медленно покачала головой. – Не знаю, – сказала она с сомнением в голосе. – Может быть, мне так показалось, но… – она замолчала.

– Что вам показалось? – требовательно спросил адвокат. – Говорите, что именно?

Розовски предостерегающе глянул на него. Но Шошана, похоже, не обратила внимание на недопустимый тон.

– Мне кажется, – сказала она, – что у них случилась размолвка. Недавно. С неделю назад… Вот что, – Шошана словно спохватилась. – Раз уж вам разрешили осмотреть квартиру, так и быть, оставайтесь. Но мне некогда, – не дожидаясь реакции собеседников, она быстро скрылась за дверью.

– Да-а, – сказал после паузы Розовски. – Надо же – из всех бдительных пенсионерок нам досталась наименее разговорчивая… Собственно, смотреть больше нечего. Кухню и ванную, разве что…

– Вам удалось что-нибудь выяснить, Натаниэль? – нетерпеливо спросил адвокат. Взглянув на часы, он добавил: – Пора бы заехать к родственникам. Если вы все еще намерены встретиться с ними до встречи с госпожой Головлевой.

– Намерен, конечно намерен… – Натаниэль снова взял в руки фотографию. – Как вы думаете, родственники не будут возражать, если я возьму это на денек?

– Конечно, не будут. А для чего вы хотели осмотреть эту квартиру?

– Сам не знаю, – нехотя ответил Розовски. – Так, составить общее представление о том, в каких условиях живет ваша подопечная. Знаете, обстановка, в которой человек живет, помогает составить впечатление о нем самом.

– Составили?

– Я же говорю – в общих чертах… – Розовски прошелся по комнате – насколько это позволяли размеры комнаты и мебели. Остановившись у шкафа, он, все-таки, извлек из сумки папку с документами.