Непредвиденные обстоятельства

Баскова Анна

К сожалению, Надя в отъезде, вернется в воскресение вечером. Есть еще вариант: последнее время мама вдруг начала изъявлять желание с внуком посидеть, на прошлой неделе Инна оставляла с ней Даньку на пару часов.

Может рискнуть, еще разок ребенка оставить с мамой? Подумала вздохнув, подлила молока в приготовленное для сына какао, и осторожно спросила:

– Дань, я не настаиваю, но может быть тебя к бабушке отвести? А вечером я вернусь, не стану оставаться до завтра, и тебя заберу?

У ребенка сон как рукой сняло. Взглядом умоляющим смотрит.

– Мам,

я с тобой поеду, не надо меня к бабушке, пожалуйста. Я не хочу учить стихи про…

– Печальный демон, дух изгнанья,

Летал над грешною Землей.

И лучших дней воспоминанья,

Пред ним теснилися толпой.

Продекламировал Даня и замотал головой.

Не хочу, а бабушка ругаться опять будет. И про мужчин спрашивать!

– Про каких мужчин? – поразилась Инна.

– Про каких-то, не знаю, которые ходят к нам домой, или не ходят. Мужчины. Ночью, – пожал плечами ребенок.

Инна тяжело опустилась на стул.

То, что мама пыталась заставить трехлетнего ребенка выучить наизусть Лермонтова, непонятного для Даньки в силу возраста, Инну не особенно удивило, а вот расспросы о мужчинах… Это что-то новое, из ряда вон выходящее. Гадость какая-то. Нужно будет серьезно поговорить с мамой. Подумала про себя, вслух сказала:

– Раз сильно хочешь со мной, значит, как и планировали – едем вместе. В автомобиле поспишь! – улыбнувшись сыну, подвинула к нему кружку с теплым какао и продолжила весело. – Скоро за ними приедет большая машина, на нашей на базу отдыха не проехать, поэтому нам служебный внедорожник выделили.

Данила забыл обо всем на свете, посыпал вопросами: почему не проехать? Почему называется внедорожник, а не бездорожник? И так далее…

Без четверти восемь, пиликнул домофон.

– Инна Сергеевна, доброе утро, это Андрей Евгеньевич, ваш водитель. Машина у подъезда, откройте, я за вещами поднимусь.

– Доброе утро Андрей Евгеньевич, у нас немного вещей, сами спустим, – поприветствовав водителя, вежливо отказалась от помощи Инна.

В скором времени, мощный Геленваген, уносил их в сторону области. Данька, приоткрыв рот, с любопытством осматривал просторный салон автомобиля и явно готовился засыпать вопросами Андрея Евгеньевича.

Евгеньевич, седовласый мужчина лет шестидесяти, через зеркало дальнего вида, бросал на Данилу добродушные взгляды.

Инна достала из сумки планшет.

– Дань, давай я тебе мультики включу.

– Ну зачем ребенку лишний раз глаза портить? Я ему лучше что-нибудь интересное расскажу, – вмешался водитель.

Игнат предупреждал Инну, что Евгеньевич может позволить себе некоторую фамильярность, привык так общаться с Вершиниными, за семнадцать лет, что работает в их семье, за такой долгий срок, он практически членом семьи считается.

А водитель Евгеньевич начал рассказывать:

– Места, там куда мы направляемся необыкновенно красивые. Лес сосновый, перед ним перелесок березовый. Березы, как тушью нарисованные, если смотреть издали, а весной в том березовом перелеске: сине—насине подснежников. Как будто небо синевы на Землю вылило.

Волга в тех краях

широкая, берег противоположный обрывистый.

Ближайший городок – Углич. Старый городок. Есть в нем терем Дмитрия, царевича, в тереме храниться безъязыкий колокол…

– Как это безъязыкий? – заинтересованно перебил Данила.

– Играл царевич в саду, и его в том саду уб… Обидели. По городку поползли слухи, что плохо сделали маленькому царевичу, кто-то из горожан ударил в набат, и все жители городка, собрались на площади. Собрались, чтоб сказать:

– Нельзя, чтобы плакало дитя! Нельзя! Будь то дитя царевичем, или сыном крестьянским. Жителей города с площади прогнали, колоколу в наказание вырвали язык.

Чуть подальше, есть еще один интересный городок, в том городке имеется музей мыши. Каких только мышей в этом музее нет…

Под монотонный голос Евгеньевича, Инна к стыду своему задремала. И проспала всю дорогу, проснулась, когда Геленваген на указателе: яхт-клуб "Парус", повернул.

Данька мирно сопел в детском кресле, за окнами мелькали высокие сосны.

Инна достала пудреницу, взглянула на себя в маленькое зеркальце.

Лицо от сна не опухло, к счастью. Отметила облегченно вздохнув. Пока изучала свое отражение, лес расступился, Геленваген подкатил к шлагбауму, шлагбаум поднялся вверх. Даня завозился в кресле, открыл глазки.

– Просыпайся сынок, приехали. – Инна коснулась губами нежной детской щечки.

Через заднее стекло увидела, как на территорию, прилегающую к "Парусу," въезжает Лендкрузер последней модели.

Андрей Евгеньевич выгрузил из багажника Иннину дорожную сумку, Инна помогла Даньке выбраться из салона, поправила ему шапочку. Лендкрузер припарковался на соседнее парковочное место, за спиной у Инны громко хлопнула автомобильная дверца. Инна машинально обернулась… На нее в упор смотрело прошлое, Егор Трофимов. Собственной персоной…

Глава 4

– Я не рыболов. Воздержусь от рыбалки, – ровным тоном, ответил Павлу Егор.

Закончив разговор, встал под душ, и долго стоял под теплыми струями: то прикрыв глаза подставлял струям лицо, то тупо пялясь в запотевшую стенку душевой кабины, не обращая внимания на лезущую в глаза воду.

Кравцова Инна Сергеевна. Мегера и стерва, каких свет не видывал. Но красивая.

Крутилось в голове.

В мистику Трофимов не верил, но, тем не менее, было во всем этом нечто странное: вспомнил сегодня о бывшей жене, и вот, пожалуйста, – не исключена вероятность с ней завтра встретится. За двести километров от Москвы. Только… С ней ли, он в этой заднице Мира встретится? Может Пашка вспомнил фамилию имя и отчество бывшей жены, и решил приколоться? Хотя, не мог он вспомнить, никто ему Инну по фамилии, имени отчеству не представлял. Да и видел ее Пашка только на свадьбе, и то – мельком, у Барановского тогда сделка крупная на грани срыва оказалась, он от телефона не отрывался, на банкете бокал за здоровье молодых выпил, и умчался в аэропорт. Сложившаяся ситуация, потребовала незамедлительного Пашкиного возвращения в Москву.