Непредвиденные встречи

Мохнатый от звездной пыли рукав Галактики уплыл в сторону, переместился на левую полусферу экрана и угас. В перекрестье ориентаста медленно вползло бесформенное пятно без единого проблеска света.

«Пять дней, — думал Грант, наблюдая за действиями координатора. — Каких-нибудь пять дней, а я уже не помню ее лица. Странно… Помню глаза — потемневшие, невеселые, помню губы, странную рассеянную улыбку, от которой становилось не по

себе… Тина боялась разлуки, но не было в мире силы, которая заставила бы ее признаться в этом… Помню черное пламя волос и еще смешное движение руки, подсознательный жест, которым она время от времени будто прогоняла навязчивую мысль. Но все это — почему-то каждое в отдельности — словно детали мозаики. И расплывчатый летящий силуэт… В чем дело? Причуды памяти?»

Едва слышный звон пронесся в воздухе, громада трансгалактического корабля шевельнулась в последний раз и замерла. Координатор выбросил на панель спокойные огни и начал отсчет.

«До ядра неделя пути, не больше, — думал Грант, пытаясь сосредоточиться, но перед глазами все еще плыло пустынное поле стартодрома, по которому ветер гнал зеленые волны, перечеркивали небо тонкие шпили антенн, и на этом фоне постепенно таяла фигурка женщины — удивительно хрупкая и беззащитная. — Потом еще неделя на подготовку аппаратуры, запуск зондов. И два месяца напряженной работы. И тоски по жене… Вот удивились бы ребята — узнай они, что их бравый командир так безнадежно чувствителен…»

Отсчет кончился. Коротко и требовательно прозвучал гудок — координатор предупреждал людей о необходимости их вмешательства. Грант взял управление на себя.

Подготовка исполнительных механизмов корабля к прыжку заняла не более двадцати минут.

— Все, — сказал Грант будничным тоном, снимая с головы дугу. Круглое, простодушное лицо его было спокойно и, как всегда, казалось слегка заспанным.

— Сто семь парсеков, [1] — отметил задумчиво Умбаа, кибернетик корабля, встретив взгляд командира. — Сто семь…

— И двести тридцать три до ядра, — тотчас откликнулся Вихров, рассматривая черный провал по курсу корабля. — Всего два перехода, если бы не это пятнышко.

Грант тоже не отводил взора от темной кляксы, загородившей путь к ядру Галактики, и чем больше он смотрел, тем меньше она ему нравилась.

— Совсем как у Блока, — пробормотал он. — «Ты прислала мне черную розу в бокале золотого, как небо, аи…»

— Туманность Черная Роза! — воскликнул юный энергетик экспедиции Саша Реут. — Звучит превосходно! Командир, вы попали в точку.

— Пожалуй, она больше похожа на мешок, — хмыкнул Умбаа.

— Мешок? — удивился Вихров. — Ну и воображение у вас, мой друг! Право же…

— Успокойся, Виталий, — мягко сказал Грант, — нарекаю этот ме… гм… это облако туманностью Черной Розы. Боюсь только, что эта роза задержит экспедицию. Размеры у нее…

— Два

светогода.

— Иначе говоря, два месяца полета в режиме коротких прыжков в обход туманности. Идти напролом я не рискну — по всем данным, облако газопылевое. Энергетик, кажется, не согласен?

Реут замялся, слегка покраснев.

— Мы что — не можем рассчитать прыжок к ядру?

— Можем, — хмуро проворчал Вихров. — С перспективой угодить на выходе в звезду.

— Но два месяца на обход, — вздохнул Умбаа. — Это же океан времени! Времени бездействия…

Грант мысленно улыбнулся, вслушиваясь в разговор, и достал из ниши пульта шлем связи с координатором.

— Внимание, — сказал он, закончив вычисления основных параметров туманности. — Поле гравитации облака велико, я не удивлюсь, если в его центре окажется звезда.

— Масса? — заинтересовался Вихров.

— Порядка трех-пяти солнечных.

— Любопытно, стоит посмотреть вблизи.

— Очень заманчиво, не спорю, — охотно согласился Грант. — Открыть звезду, да еще внутри облака!.. Но — увы! — мы только разведчики, наша цель — проложить дорогу к ядру Галактики. На зов наших маяков по нашим следам пойдут большие экспедиции. Каждому свое…

— А КИК? — не выдержал кибернетик. — Разве не найдется работы для КИКа?

— КИК, дорогой мой Умбаа, это всего лишь коллектор информации, — назидательно сказал Грант, — автомат с обширной, но конечной программой. А вот выбрать нужную информацию может только человек.

— Как динамический селектор, — пошутил Умбаа.

— Кто, кто селектор? — не расслышал сказанного Вихров, снимая свой эмкан.

— Умбаа, — сказал Грант, покосившись на кибернетика.

Звездолетчики рассмеялись. Грант покачал головой и вскинул над пультом руки.

— Внимание! Контроль функционирования. Разговорам конец.

В зале наступила тишина.

— У меня такое ощущение, — подал голос Вихров, когда прошел контроль и в командном зале вспыхнул свет, — будто стою я на вышке перед прыжком в холодную воду.

Умбаа кашлянул.

— На смену предчувствиям уже пришли ощущения? Между прочим, предчувствия сбываются, когда человек к ним подготовлен. Может быть, ты просто сомневаешься в существовании ядра Галактики?

— Не смешно, Ум, — заговорил молчавший до этого математик Росс. — Глобальные проблемы юмора в рейсе тебе еще не по плечу. Нельзя шутить, не опираясь на классиков.

— Нельзя, — после некоторого молчания согласился упрямый Умбаа. — Но если очень хочется, то можно.

— Вот это уже ближе к идеалу.

Грант улыбнулся, поправил на голове дугу эмкана. Чистая нота готовности координатора к началу работы тронула слух. Угольками затлели на пульте индикаторы гравитационных конденсаторов; синяя мгла затянула купол сфероэкрана, сгустилась. Воздух стал плотен, как желе. Глаза людей закрылись.

«Переход на режим», — успел подумать Грант и забылся.

Корабль начал прыжок.

Тьма поглотила звезды. Ни единый лучик света не пробивался из мрачной глубины водородного глобула, только гравитационное его дыхание воспринималось приборами — странное неровное дыхание.