Неприкаянное Племя: Сурвивалист
Шрифт:
– Элементарно, - гном пыхнул трубкой.
– Вот что сделали фашисты, когда начали войну против СССР?
– Холмс, а давайте без загадок? Фашисты много чего сделали, и я могу долго тыкать пальцем в небо.
– Так-то да. Но что они сделали в советских городах?
– Хм, - Фармак почесал голову, - даже не знаю.
– Эх, молодёжь, и чему вас только в школах учат?!
Вопрос был риторический, но молодой человек с готовностью на него ответил:
– Учат, как переходить дорогу на красный свет и сколько в море углов.
– Это - правильно, это - очень полезно. Мда...
– к потолку вознеслось очередное кольцо сизого дыма,
– Так вот, немецкие диверсанты, в первые дни войны, уничтожили продовольственные склады в крупных городах СССР. В блокадном Ленинграде, например, жители ещё долго ходили на пепелище и отковыривали расплавленные куски сахара - чем и выживали. Когда Песняр сбежал, я установил секретные посты наблюдения возле складов, продуктовых лавок и общественных водоёмов. Именно у колодцев мои люди заметили подозрительного старика, который не набирал воду, подходил, когда рядом никого не было и надолго не задерживался. Вот, - гном продемонстрировал небольшую плоскую флягу, - это нашли в каждом колодце, после его ухода.
– Что в бутылке?
– Яд. Но самое интересное - материал, из которого сделана фляга. По идее, через семь дней, после закладки, древесина должна была раствориться и тогда...
– Яд попал бы в воду. Жестоко. Могу себе представить: вражеская армия подступает к Ринице, начинается осада, а через несколько дней в городе начинается мор... умирают тысячи мирных жителей. Женщины, дети, старики... Пля! Вот же уроды!
– Война, друг мой. Война - это не пышногрудая красавица, а уродливая старуха, с обезображенным чумой лицом. Ну да ладно, - Громыхайло выбил трубку, - вроде бы вонь выветрилась. Приступим к осмотру тела.
*Engagement (фр. приглашать) - Ритуал учтивого приглашения дамы, выбранной кавалером на танец.
Глава 27.
Балом правит сталь: Al medio*.
Десять всадников стремительно взлетели на вершину пологого холма и замерли, осматривая местность. В лучах заходящего солнца, поднявшаяся от дождей река походила на поток раскалённой магмы, яростно сверкающий на фоне серо-чёрной земли. В одном месте красный постепенно сменялся жёлтым цветом и широко расходился в разные стороны - это воды Руцы расплескались на Козьем Броде. Высокая луговая трава покрылась изморозью, напоминая о приближении зимы. Я передёрнул плечами, сожалея, что не одел тёплый свитер под доспех, и спросил у офицеров:
– Как вам это место, друзья мои?
– и указал рукой в сторону брода, похожего на лужицу расплавленного золота.
Сегодня утром, с восходом солнца, как было запланировано, мы покинули Риницу и после дневного марша, добрались к месту предстоящей битвы. Дороги... ну, не то чтобы были совсем уж непроходимы. За последние пару дней земля немного подсохла, однако на тракте все ещё оставались труднопроходимые места, преодоление которых превращалось в настоящий штурм вражеских укреплений. Мне стоило дать солдатам отдых, но ещё многое необходимо сделать, чтобы подготовиться к завтрашней битве.
– Симпатично, - пробасил Олег, поправляя огромный двуручный меч.
– Но, как мне кажется, гораздо важнее, что о нем думает воевода Борис Гуровский.
– А у него нет другого выхода. Если воевода надумает ставить переправу где-то в другом месте, достаточно будет отряда Хадо, чтобы остановить его. Всадники просто начнут обстреливать
– Похоже на то, - согласился со мной Олег, приподнимаясь в стременах и осматривая поле будущей битвы.
С пологого холма открывался очаровательный вид на пасторальный вечерний пейзаж. Правый берег Руцы (с которого мы осматривали окрестности) был на пару метров выше левого, буйно заросшего камышом, осокой и кустами черёмухи. Брод начинался от поваленной бурей старой ивы, её верхушка лежала на каменистом пляже, который тянулся вдоль всего мелководья. Ниже по течению реки лучи заходящего солнца подсвечивали тонкие чёрточки белых стволов молодой берёзовой рощи. Сквозь идеально ровную долину, укрытую плотным травяным ковром, пролегала коричневая грунтовая дорога. Как разделительная межа, она разрезала поле на две равные части и ныряла в янтарные воды Руцы, чтобы появится на противоположном берегу и уйти за горизонт.
– Минус разработчикам, - буркнул не выспавшийся Громыхайло, сердито пыхая трубкой.
– В таком-то месте и не поставить деревню... Серый, а подари мне эту землю? Вот, после победы, подари. Я тут хуторок поставлю, буду рыбку ловить, пчёл разведу...
– Нельзя сюда гнома пускать, - Сигихард Бадвин опасливо покосился на коротышку.
– Он же со всех, кто через брод переходит, начнёт дань собирать.
– Почему сразу дань, а? Я буду им квас продавать. Вот кто хочет на другой берег попасть, тот квас покупает, а кто не хочет... ну, я же не заставляю.
– К слову, о береге: противоположный - это сплошное болото, - заметил Хадо.
– Конница не пройдёт?
– Куда там! Здесь глина почти на поверхность выходит, не земля, а кисель!
– Значит, одна стена у нас есть, - я довольно улыбнулся, - дело за тремя остальными.
– За тремя? Тебе не нравится холм, на котором мы стоим?
– Слишком пологий.
– Ничего, сгодится, - я ещё раз оглядел покрытые рябью от ветра воды Руцы, ядовитую зелень болотной травы на противоположном берегу, широкий луг между бродом и холмом. Природа сделала все, что могла, теперь дело за людьми.
– Господа полковники, - после моих слов, офицеры подобрались.
– Нужно за ночь укрепить берег. Ничего особенного: плетни, деревянные щиты, кое-где разрушите спуски к воде. Организуйте солдат и пусть приступают к работе.
Все три полковника (городские и командир Фаланги) синхронно кивнули, в знак согласия, и поскакали к своим подразделениям. Не отрывая взгляд от реки, я обратился к корейцу:
– Хадо, раздели кавалеристов на два отряда, пройдите вверх и вниз по течению реки. Ваша задача: обнаружить и реквизировать все плавательные средства.
– А если объявится хозяин лодки, который начнёт возражать?
– Заплати, - я бросил корейцу тугой кошель. Тот ловко его поймал, привстал в стременах и с залихватским гиканьем ускакал прочь. Надо же, кажется, Хадо нашёл своё призвание - ему действительно нравится образ жизни степного воина. Эти мысли взбудоражили воспоминания о Ярославе... как она там? Настя передала мою просьбу девушке и Яри обещала приехать в Риницу. Она согласилась, но чего ей это стоило я не мог представить. Всю жизнь играть роль постороннего человека и, что хуже всего, выдавать своего ребёнка за другого... Тяжело. Было противно, что именно я втянул Ярославу в эту историю, однако, был ли у меня выбор?