Неприкаянный
Шрифт:
Мы проехали мимо дома с беседкой, в которой несколько солдат, судя по насечкам на доспехах - десятников, увлечённо резались в кости. Я тихо, не оборачиваясь, проговорил:
– Корюхи? Погорельцы?
– Да, - так же сквозь зубы проговорила Лина.
– Это я там избу спалила. Полгода назад.
Я цокнул и слегка покачал головой, улыбнувшись. Старый солдат, стоящий в карауле возле амбара, проводил нас угрюмым взглядом.
– Надеюсь, хозяева не слишком на тебя обиделись за это, - я продолжал беседу, пытаясь немного разрядить напряжение.
За почерневшим старым
– Они отсутствовали, поэтому я не могла у них спросить.
Мы миновали вышку с лучниками, торчащую в самой середине селения. Судя по тому, как жилые хаты чередовались с постройками военных, раньше это была простая захолустная деревенька, но потом сюда пришли ратники его величества и построили здесь подобие форта. За домами центральной улицы, по которой мы ехали, мелькали какие-то сооружения, очень напоминавшие полосу препятствий. «Значит, здесь муштруют солдатню. Значит, здесь их намного больше пятидесяти. Если расквартированный здесь полк не оттянули к границе с Прибрежьем, конечно».
– Могу я хотя бы узнать, за что?
Краем глаза мне удалось зацепить офицера, направляющегося к компании за сараем. Кое-кого ждал серьёзный разнос.
– Маленькая месть, - бросила ученица, пресекая дальнейшие расспросы на эту тему.
Расстояние между нами и выездом сокращалось настолько медленно, что я подумал, будто здесь замешана магия. Немногочисленные праздношатающиеся солдаты и крестьяне лениво провожали нас взглядами. Сердце лупило по рёбрам, словно молот по наковальне.
– С тобой опасно связываться, - усмехнулся я.
– Надеюсь, разбоем ты не промышляла?
Мы уже проезжали мимо того самого дома, где находился одиннадцатый, когда во мне затеплился огонёк надежды. Ещё немного!
– Нет, - отрезала Лина.
До ворот оставалось каких-то пятнадцать саженей. Я изо всех сил старался не смотреть на дом с Волшебником, даже пришлось повернуться к ехавшей справа от меня Лине, чтобы не косить глазами в ту сторону. Но моим надеждам не суждено было сбыться.
Слева скрипнула дверь, и я мгновенно повернулся на звук.
На пороге дома стоял невысокий, худощавый, но, тем не менее, крепкий мужичок в красной дорожной куртке и красных же штанах. На вид я дал бы ему лет сорок, но это всё равно, что пальцем в небо. Цепкие глаза, крючковатый нос, короткие каштановые волосы и аккуратная бородка. Волшебник.
Несколько мгновений он оглядывал окрестности, пока его взгляд не наткнулся на меня.
Секунду мы смотрели друг другу в глаза, пока он распознавал меня. А когда распознал, его брови поползли вверх, точно их тянули нитками. Воздух вокруг Волшебника затрещал от защитных заклятий, а сам он, что было мочи, заорал:
– Закрыть ворота! Здесь ренегат!
И тут же я заметил отлетевшее от него зашифрованное магическое сообщение.
В следующий миг меритарит запустил какое-то мощное заклинание, и я использовал свой единственный шанс: вклинил в его плетение эфирную заглушку. Наша магия столкнулась в Эфире и скомкалась в одну бесформенную структуру. Теперь никто
Фокус был крайне рискованный, но он всё же удался. Будь я обычным стихийником девятой ступени, уже лежал бы на земле в луже собственной мочи и пускал слюни - с ренегатами в Ордене церемониться не принято. Но, к счастью, Искусство мне преподавали не в башне Меритари. Меня учил лучший знаток чар во всём грёбаном Нирионе. Поэтому в каком-то смысле мне удалось остановить чародея, который был сильнее меня в несколько раз. Проблема заключалась только в том, что на поддержание заклинания тратилась энергия - и у меня она заканчивалась быстрее, чем у Волшебника.
Пока я занимался блокировкой меритарита, наперерез нам выбежал пяток солдат в лёгкой броне. Для конного боя совершенно не было места, поэтому я спешился и крикнул Лине:
– Не отставай!
– но она уже держала в руках лук и натягивала тетиву.
Стрела ударила в скулу ближайшему противнику, уложив его на месте. Остальные от неожиданности притормозили, чего им делать уж никак не стоило. На ходу выхватив оба клинка, я в два прыжка оказался среди них и первым же взмахом отсёк неудачно выставленное запястье. Всё, на что я мог уповать - это демонстрация силы и сохранение инициативы; даже мастер меча сильно рискует, сражаясь в открытом бою с четырьмя опытными противниками.
Уклоняюсь, парирую, вижу открытое место и бью; клинок раскраивает чужое бедро и из рассечённой артерии хлещет красное. Ещё не завершив предыдущее движение, перетекаю в другую позицию, чтобы сделать следующий взмах - ни мгновения на атаку оставшимся в строю противникам. Сквозь вбитые тренировками рефлексы приходит понимание: нет, ни один из них может похвастаться воинским умением. Вчерашние рекруты, салаги.
Рядом вопил лишившийся руки несчастный; щедро поливая землю кровью, умирал его товарищ, но я даже внимания не обращал. У меня было всего три задачи: защитить девчонку, не ослаблять нажим заклятья, не словить брюхом сталь.
Даже этого оказалось много - отвлёкшись на Волшебника, я упустил момент для атаки, и один из солдат успел сделать выпад. Я извернулся, уклонился и ударил в полруки, неудобно: убил, но кровь из его шеи горячей струйкой ударила мне в лицо. Несколько мгновений я ничего не видел, поэтому на всякий случай сделал вольт - и оказался нос к носу с последним противником. Выходя из вращения, я ударил набравшим инерцию эфесом пареньку в зубы: хруст шейных позвонков, треск вылетающей из сустава челюсти. Вояка упал ничком поверх своего убитого товарища.
Гляжу на Лину: глаза у девчонки вытаращены, губы сжаты, руки трясутся, но всё же тянут из колчана следующую стрелу. Позади неё появляются две фигуры в красных одеждах - адепты пятого и седьмого рангов. Волшебник надрывно орёт им:
– Не убивать! Брать живым!
Моя рука отработанным движением выхватывает из-за пояса метательный нож. Лина натягивает лук. Оба стихийника останавливаются, но защитные заклинания наложить не успевают. Один падает с метательным ножом в глазнице, другой - со стрелой в сердце.