Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
Тем самым натуральный цвет решения окрасился болезненным оттенком метаний, а энергичные и срочные меры, вроде звонка дворецкому, потеряли всякое право именоваться поступками. Мало кто из людей в альпаковом пиджаке и полосатых фланелевых брюках так напоминал Гамлета, как Гедж в эту минуту.
– Нет, я не могу – простонал он. – Неужели я мог забыть? Когда «Храмовники» встретились в Лос-Анджелесе, я все прекрасно помнил и на другой день! Отчетливо вспоминал, как врезал этому Уэнстейну. Рыжий такой, недвижимостью занимался. Посмел отколоть шуточку
– Не имел удовольствия видеть вас в Лос-Анджелесе, – отвечал Пэки, – но вряд ли тогда вы упились как вчера. Уж и не припоминаю, когда мне доводилось встретить такого упившегося человека. Просто в лоскуты! Пожалуй, вы забыли, что и мне врезали?
Глаза у Геджа совсем выпучились.
– А я врезал?
– Еще как! Глянули нехорошо так – и бамц!
Гедж наконец уверился. Если уж он запамятовал, что налетел на субъекта таких габаритов, да еще и врезал ему, то мог забыть что угодно.
– Так как мы поступим? – осведомился Пэки. – Стараюсь я ради одного – спасти вас от неприятностей. Если желаете, чтоб я ушел, разумеется, я уйду сейчас же. Но тогда – как же с миссис Гедж? Она ведь напишет виконтессе, интересуясь, куда же запропастился ее сынок. Несомненно напишет. И выплывет вся история. А уж полиция обязательно нападет на ваш след. А после… Да, насчет гильотины можно шутить сколько угодно… единственное средство от перхоти и так далее… но никто не убедит меня, что вам она придется по вкусу. Так что? Оставаться мне или убираться?
Гедж метнулся с кресла и лихорадочно вцепился в пиджак гостя.
– И не думайте уходить!
– Итак, по зрелом размышлении, вы хотите, чтоб я остался?
– Конечно, черт вас дери!
– Думаю, решение разумное.
Гедж промокнул лоб и подобострастно взглянул на Пэки. Неужели было время, когда ему не нравился – да что там, когда не внушал, как сейчас, обожания, – этот достойный молодой человек?
– Не знаю, как и благодарить…
– Что вы, что вы! Не за что.
– Так благородно с вашей стороны. Да, именно. Благородно!
– Ну что вы! Так, ерунда!
Запоздалое воспоминание о вчерашнем вечере всплыло у Геджа.
– Послушайте-ка, я вроде брякнул на празднике, будто настоящего футбола в Йеле нет…
– A-а, чепуха! Забудьте!
– Нет, не чепуха! – серьезно возразил Гедж. – Так знайте, я восхищаюсь тамошним футболом. По-моему, классный футбол. – И, поколебавшись с минутку, точно бы чувствуя, что необходимо принести последнюю жертву, закончил: – Спросите меня, и я скажу: Йель превосходит университет Южной Калифорнии на три очка.
– Ну не на три же!
– Да-с, сэр! Именно – на три!
– На одно максимум.
– Ладно, скажем, на два, – уступил Гедж.
Глава VII
В каждой запутанной повести вроде той, что рассказывается тут, наступает момент, когда добросовестный рассказчик обязан урвать минутку и устроить своего рода инспекцию или парад различных персонажей
Вот он, краткий обзор того, что происходило, когда Пэки Франклин явился в шато «Блиссак».
Миссис Гедж сидит в офисе своего лондонского адвоката. Ее не удовлетворили его действия от ее имени на предмет уклонения от английского подоходного налога, и она выкладывает ему все начистоту.
Леди Беатриса Брэкен сидит в саду отцовского поместья (Уорблс, графство Дорсетшир), уже в третий раз перечитывая письмо Пэки, сообщающее об отъезде в Сен-Рок. Хорошо зная, что курорт этот – осиное гнездо азартных игр и там слоняются толпы весьма сомнительных личностей, а среди них и виконт де Блиссак, она ни в малейшей степени не одобряет его поездки. Читая, она хмурится, а хмурясь, притопывает ножкой, а притопывая, приборматывает «хм!». И отнюдь не шутит! За ленчем, когда ее тетя Гвендолин снова высказывает мнение, что Пэки – вертихвост и висельник, Беатриса ловит себя на том, что разделяет мнение допотопной дамы.
Гордон Карлайл, джентльмен хоть куда в новехонькой шляпе, новехоньких туфлях, новехоньком костюме и с гарденией в петлице, сидит на палубе парохода «Антилопа», наблюдая, как все четче обрисовывает полуденный свет красные крыши Сен-Рока. На новехоньком чемодане рядом с ним – свежая наклейка, на которой востроглазый наблюдатель прочитал бы «Герцог де Пон-Андемер».
Суп Слаттери сидит в казино. От ночных приключений голова у него утром была тяжеловата, но алкогольный тоник собственного изобретения быстро поправил дело и теперь он в отменной форме. Осторожно понтируя за одним из столиков, и, если это кому интересно, выигрывая по маленькой.
Виконт де Блиссак – в форме не такой отменной. Он лежит (а не сидит) на кровати в своем номере, уставившись в потолок, конвульсивно вздрагивает всякий раз, как за дверью раздаются шаги, и неимоверно страдает: некий невидимка упорно старается ввинтить накаленные добела шампуры в его глазные яблоки. Это, вдобавок к его терзаниям, что вот-вот распахнется дверь, протянется рука закона и поволочет его в тюрьму, оказывает самый угнетающий эффект на разнесчастного молодого человека.
Гедж снова вернулся на диванчик в гостиную и слегка постанывает.
Сенатор Опэл резво прогуливается по окрестностям шато.
Блэр Эгглстон пребывает в замке, в комнатах для прислуги, где задумчиво чистит обширный зад хозяйских брюк. Счастливым его назвать нельзя, да и не один из длинной череды камердинеров сенатора Опэла счастливым не был. Любой камердинер сенатора сразу открывал, что жизнь – штука суровая, и посланы мы в этот мир не для веселья и удовольствий.
Мисс Путнэм, личная секретарша миссис Гедж, опять же сидит в библиотеке, решая кроссворды. Этой формой умственной тренировки она весьма увлечена.