Неприятная история
Шрифт:
В школьническом задоре, показывая двери и потемкам язык. Жирков дернул за шишечку. Прошла минута в молчании; он еще раз дернул.
– Кто издесь? – спросил сердитый голос с акцентом.
– Здесь m-me Буазо живет? – спросил почтительно Жирков.
– А-а? Какому чегту вам надо?
– Модистка m-me Катишь прислала г-же Буазо платье. Извините, что так поздно. Дело в том, что г-жа Буазо просила прислать платье как можно скорее… к утру… Я выехал из города вечером, но… погода отвратительная… едва доехал… Я не…
Жирков не договорил, потому что перед ним отворилась дверь и на пороге,
– Я не стал бы вас беспокоить, – продолжал Жирков, – но m-me Буазо просила прислать платье как можно скорее. Я брат m-me Катишь… и… и к тому же погода отвратительная.
– Карьошо, – сказал Буазо, угрюмо двигая бровями и принимая корзину. – Блягодарите ваш сестра. Моя жена сегодня до первой час ждала платье. Ей обещал привезти его какой-то мусье.
– Также вот потрудитесь передать сыр и букет, которые ваша супруга забыла у m-me Катишь.
Буазо принял сыр и букет, понюхал то и другое и, не запирая двери, остановился в ожидательной позе. Он глядел на Жиркова, а Жирков на него. Прошла минута в молчании. Жирков вспомнил своих приятелей, которым будет завтра рассказывать о своем приключении, и ему захотелось в довершение курьеза устроить какую-нибудь штуку посмешнее. Но штука не придумывалась, а француз стоял и ждал, когда он уйдет.
– Ужасная погода, – пробормотал Жирков. – Темно, грязно и мокро. Я весь промок.
– Да, monsieur, вы завсем мокрый.
– И к тому же мой извозчик уехал. Не знаю, куда деваться. Вы были бы очень любезны, если бы позволили мне побыть здесь в сенях, пока пройдет дождь.
– A? Bien, [1] monsieur. Вы снимайте калоши и идите сюда. Это ничво, можно.
Француз запер дверь и ввел Жиркова в маленькую, очень знакомую залу. В зале было всё по-старому, только на столе стояла бутылка с красным вином и на стульях, поставленных в ряд среди залы, лежал узенький, тощенький матрасик.
1
хорошо (франц.)
– Холодно, – сказал Буазо, ставя на стол лампу. – Я только вчера приехал из Париж. Везде карьошо, тепло, а тут в Расея холод и эти кумыри… крамори… les cousins. [2] Проклятый кузаются.
Буазо налил полстакана вина, сделал очень сердитое лицо и выпил.
– Всю ночь не спал, – сказал он, садясь на матрасик. – Les cousins и какой-то скотин всё звонит, спрашивает Злюшкин.
И француз умолк и поник головою, вероятно, в ожидании, когда пройдет дождь. Жирков почел долгом приличия поговорить с ним.
2
комары (франц.).
– Вы, значит, были в Париже в очень интересное время, – сказал он. – При вас Буланже в отставку вышел.
Далее Жирков поговорил про Греви,
3
тетку (франц.).
«Ну, права этого супруга, вероятно, не особенно широки, – думал Жирков. – Чёрт знает что за матрац!»
Француз закрыл глаза; пролежав покойно с четверть часа, он вдруг вскочил и тупо, точно ничего не понимая, уставился своими оловянными глазами на гостя, потом сделал сердитое лицо и выпил вина.
– Проклятый кумари, – проворчал они, потерев одной шершавой ногой о другую, вышел в соседнюю комнату.
Жирков слышал, как он разбудил кого-то и сказал:
– Il y lа un monsieur roux, qui t'a apporte une robe. [4]
4
Там рыжий господин принес тебе платье. (франц.)
Скоро он вернулся и еще раз приложился к бутылке.
– Сейшац жена выйдет, – сказал он, зевая. – Я понимаю, вам деньги нужно?
«Час от часу не легче, – думал Жирков. – Прекурьезно! Сейчас выйдет Надежда Осиповна. Конечно, сделаю вид, что не знаю ее».
Послышалось шуршание юбок, отворилась слегка дверь, и Жирков увидел знакомую кудрявую головку с заспанными щеками и глазами.
– Кто от m-me Катишь? – спросила Надежда Осиповна, но тотчас же, узнав Жиркова, вскрикнула, засмеялась и вошла в залу. – Это ты? – спросила она. – Что это за комедия? Да откуда ты такой грязный?
Жирков покраснел, сделал строгие глаза и, решительно не зная, как держать себя, покосился на Буазо.
– Ах, понимаю! – догадалась барыня. – Ты, вероятно, Жака испугался? Забыла я предупредить Дуняшу… Вы знакомы? Это мой муж Жак, а это Степан Андреич… Платье привез? Ну, merci, друг… Пойдем же, а то я спать хочу. А ты, Жак, спи… – сказала она мужу. – Ты устал в дороге.
Жак удивленно поглядел на Жиркова, пожал плечами и с сердитым лицом направился к бутылке. Жирков тоже пожал плечами и пошел за Надеждой Осиповной.
Он глядел на мутное небо, на грязную дорогу и думал:
«Грязно! И куда только не заносит нелегкая интеллигентного человека!»
И он стал думать о том, что нравственно и что безнравственно, о чистом и нечистом. Как часто случается это с людьми, попавшими в нехорошее место, он вспомнил с тоской о своем рабочем кабинете с бумагами на столе, и его потянуло домой.
Он тихо прошел через залу мимо спавшего Жака.
Всю дорогу он молчал, старался не думать о Жаке, который почему-то лез ему в голову, и уж не заговаривал с извозчиком. На душе у него было так же нехорошо, как и на желудке.