Неприятности. Инструкция по применению
Шрифт:
Налив в две глубоких тарелки наваристых щей с крупными кусками мяса. Она, не спрашивая добавила туда по ложке сметаны, такой густой, что ложка в нее проходила с трудом.
У меня от запаха закружилась голова. Я очень люблю живых животных. Мне их очень, безмерно жаль. Никогда не смогла бы обидеть одного из них. Но, когда перед носом шкварчащее мясо с корочкой или вот такой парящий наваристый бульон, внутри просыпается обжора и все мысли о вегетарианстве исчезают в небытие.
Хозяйка с пониманием отнеслась к ому, что мы энергично увлеклись своими тарелками. Хозяйка
– Давайте еще положу, – предложила она, увидев, что тарелки опустели.
– Нет!– в унисом крикнули мы с Юлькой.– Я даже ходить не могу, боюсь расплескается.
– Ну так и посидите пока. Куда торопиться.
– Мы на самой деле пришли с плохой вестью, – я наконец вспомнила, зачем сюда явились.
– Что такое?
– Вы ведь знаете Бориса- лесничего?
– Да конечно. Он здесь всегда жил, сколько себя помню, – женщина встревоженным взглядом впивалась то в меня, то в подружку.
– Он погиб вчера.
Вскрикнув, она то встала, то села. Потом, вновь поднявшись вышла из комнаты, зажав рот. Благодушное и сытое настроение тут же устранилось. Юлька, видимо испытывала схожие чувства.
– Надо было сразу сказать, а не жрать ее еду.
– Неловко как-то. Хотя мы не виноваты собственно.
– В древних культурах, между прочим, было принято казнить посланца, принесшего дурную весть. Считалось, что так они умилостивят богов, наславших такое наказание.
– Это где ж такие восхитительные правила?
– Да много, где и в Марокко, Израиле, Персии, Турции, Египте.
– У них там, вроде ислам.
– В Израиле нет.
– Вряд ли стоит ориентироваться на народ, казнивший ни в чем не повинного Иисуса.
– Я не ориентируюсь. А лишь говорю о популярности такой традиции. Хотя в Египте был период убивали и гонцов, принесших хорошие новости. Они приносили его в жертву как раз в благодарность за радостное событие.
– И как у них при таких традициях гонцы не перевелись?
– Ну полагаю, в них назначали тех, кто изначально провинился и его все равно полагалось казнить.
– И люди соглашались? Шли гонцами, зная, что их там убьют?
– Так воспитание другое было, – пожала плечами Юлька. Девушки безропотно жили с тем, кого выбрал отец. Рожали от нелюбимых кучу детей и остальное так же. Если с рождения привык подчинятся, потом редко кто мог справиться с этой тягой, даже под угрозой смерти. К тому же мы по большей части не в состоянии осознать, что смерть – это навсегда, иначе бы люди не рисковали собою так часто гоняя на машинах или поедая всякую дрянь, имеющую вкус и запах только благодаря химии, зато вызывающей такую побочку, что лечить ее не берутся даже опытные врачи.
– Вы извините меня девочки, – в кухню вернулась хозяйка. – Дружили мы с Борей. Не могу поверить, что не стало его.
– Мы знаем. Поэтому и решили, что Вы имеете право знать о произошедшем, – воспользовалась я Юлькиным предложением.
– Как же такое произошло? – она села напротив.
– На него напали сзади. Ударили чем-то тяжелым, – про последующее удушение у меня язык
– Ох не знаю. Поругался с кем может?
– А с кем?
– Так со всеми общался. Дрались, бывало, но это по молодости. Но, чтобы сзади ударить, – она покачала головой. – Не бывало такого никогда.
– Не мог он лишнее про кого-нибудь узнать?
– Да что ж знать-то? Тут деревня и так все на виду.
Мы с Юлькой переглянулись, и я рискнула.
– Говорят у вас черные мессы проводились?
– Что за мессы такие? – вытаращила она глаза.
– Это когда темным силам поклоняются и в жертву живых приносят.
– У нас?
– Ну может раньше проводились, – взяла я попятную. Рассказывать о нашей страшной находке не хотелось.
– Да вы что? Это ж в книжках бывает или в древности. Сейчас, чтобы наши такой ерундой занимались? Да не может быть. Пью да, стащить даже могут, но вся эта белиберда. Нет такого у нас и не был никогда.
– Вы в детстве сюда переехали?
– Да с мамкой, мне лет десять было. Она тогда хозяйством занималась с утра до поздней ночи и меня пыталась приохотить к этому делу. А мне скучно в земле возиться, вот и устраивала ей спектакли. Уж она меня лупила, лупила. Потом плюнула и отпустила. Ну я и отрывалась по полной: мальчики, сигареты, самогон. Мамке то некогда меня пасти, а у меня бурлит! Во и несло по всем кочкам. Сколько она меня с участковым нашим разыскивала! Я, поэтому, когда сама дочку родила совсем под замок ее посадила. С шести утра до поздней ночи только работа и учеба. Так видно тоже неправильно было, – Зина тяжело вздохнула. – Только ей восемнадцать стукнула, паспорт схватила, деньги, что на черный день держала забрала и поминай как звали. Прихожу из огорода в обед, а на столе записка: " Мне теперь восемнадцать, больше не буду на тебя батрачить. Поеду в город на свободу"
Видите, как, свободы ей захотелось. К участковому кинулась, а он говорит имеет право по закону. Только, что это за закон такой? У нее ж мозгов еще нет и опыта жизненного тоже.
Я тоже горестно вздохнула. К сожалению, жизненный опыт, живя одна в большом городе, девушка получит очень быстро. Но, расстроенной матери лучше об этом не говорить. Мы и так уже испортили ей настроение основательно.
– Может и хорошо, что вовремя уехала, – решила я хоть как-то приободрить женщину. – У соседки вашей сын пропал слышали?
– Ох батюшки! Слышала, конечно. Бедная Машенька. И врагу такого не пожелаешь. Нашли ведь Никитку ее. Горемычная головушка, кто же окаянный сотворил такое?
– Как Вы считаете из местных мог кто-то это сделать?
– Не могу представить, чтоб наши. Да как же рука поднимется? Нитка, задиристый, конечно, был. Мать совсем не слушался, но чтоб убить. Ох беда.
– А пришлые люди в деревне были?
– Ну какие пришлые? Родственники или друзья бывает к кому приезжают. Мы от города не близко, чужаки редко бывают. У Бореньки, если только. Он лес хорошо знал. Мог заячьи норы показать или где куропатки ночуют. Андреич часто поручал ему своих гостей и просил охоту устроить.