Непризнанные гении
Шрифт:
Автор книги «Эра открытий» Ян Голдин писал: «Печатный станок Гутенберга стал спусковым крючком, он модифицировал производство и обмен знаниями: от скудости до широкого распространения. До этого католическая церковь обладала монополией на знания, ее манускрипты, написанные на латыни от руки, были заперты в монастырях. Печатный станок сделал информацию демократичной и стимулировал людей становиться образованными. За 50 лет писцы потеряли свои рабочие места, а католическая церковь лишилась монополии на власть».
Как встретили новации Гутенберга современники и церковь? Мягко говоря – без энтузиазма: неграмотному народу его книги были недоступны и ненужны, заимодавцы видели в нем лишь источник доходов и замучили Гутенберга судебными разбирательствами, церковь и духовенство отнеслось к новациям враждебно – печатание текстов подрывало доходы монашества от переписки книг, а поскольку покупка книг, напечатанных типографским способом, во
Лично для меня Иоганн Гутенберг олицетворяет великую эпоху, получившую сочное наименование «Осени Средневековья», и является ярким символом великого человека, радикально изменившего мировую культуру, упредившего новую историческую эпоху и преобразовавшего западную цивилизацию в планетарную, но при всем этом настолько непонятого современниками, что даже дата его рождения точно не установлена (между 1394 и 1400 гг.), а обстоятельства жизни оставляют огромный простор для игры воображения, фантазий, домыслов и многочисленных мифов.
Через половину тысячелетия после его рождения, в конце XIX века, обществу Гутенберга ничего не оставалось, кроме как условно принять за дату рождения величайшего изобретателя 1400 год [49] для того, чтобы получить возможность отпраздновать его 500-й день рождения в «круглом» 1900 году. Но и поныне, когда мы мысленно возвращаемся к великим деятелям культуры XV века, историки первым вспоминают не Иоганна Гутенберга, своими идеями парадигмально изменившего человеческую культуру, а Васко да Гама, Колумба и португальско-испанских конкистадоров эпохи Великих географических открытий, или, точнее говоря, – насилий, покорений, захватов и уничтожения чужеземных культур. Я не ставлю под сомнение важность расширения мира великими европейцами, но книгопечатание Гутенберга представляется мне несравненно более важным историческим событием, нежели каравеллы, груженные золотом и перцем. Духовные и интеллектуальные завоевания для меня всегда были более значительными, чем территориальные, приносившие огромную прижизненную славу первопроходцам, расширявшим заморские владения европейских тиранов и обогатившим в лучшем случае европейскую кухню. Разница между прославленными и непризнанными историческими фигурами XV века (как, впрочем, любой иной эпохи), заключается в том, что тип конкистадора-завоевателя всегда импонировал человечеству гораздо больше, нежели пророка или духотворца, торившего пути культуры. Потому-то история и поныне пишется не как история духа, но как история завоеваний, мировых империй и мировых войн.
49
Ныне рождение Гутенберга отмечается в день Иоанна Крестителя – 24 июля 1400 г.
Кстати, имя Гутенберга вообще могло бесследно исчезнуть, если бы Петр Шеффер не увековечил его на одной книге, посвященной императору Максимилиану: «В 1450 году в Майнце изобретено талантливым Гутенбергом удивительное типографское искусство, которое впоследствии было улучшено и распространено в потомстве трудами Фуста и Шеффера».
Ярким свидетельством непризнанности Иоганна Гутенберга современниками является крайняя скудость сведений о его жизни. Хотя он происходил из старинного дворянского рода города Майнца, кончившего свое существование в первой половине ХХ века [50] , мы почти ничего не знаем о матери Иоганна Эльзе Вирих фон Гутенберг, кроме того, что она была дочерью сукноторговца и произвела на свет двух мальчиков (старшего Фриле и младшего Иоганна) и одну девочку (Эльзу). Об отце Гутенберга Фриле Генцфлейше известно только то, что он был дворянином и торговым агентом.
50
В феврале 1922 года в Страсбурге, в возрасте 85 лет, умерла последний отпрыск рода Гутенбергов Анна Фрейбург фон Мольсберг.
Не сохранилось никаких сведений ни о детских годах, ни об образовании Гутенберга, ни о его семейном положении. Можно только догадываться, что выходец из аристократической семьи, Иоганн должен был получить прекрасное образование. Кроме того, семья Генцфлейшей
Борьба демократической и аристократической партий в Майнце (1411–1420 гг.) [51] вслед за Страсбургом завершилась победой бюргеров, после чего часть городской знати была вынуждена покинуть город. После бегства следы семьи Генцфлейшей-Гутенбергов теряются вплоть до 1434 года, когда Иоганн уже жил в Страсбурге – судя по всему без средств существования, но с познаниями в разных ремеслах, неведомо когда и где приобретенных. Можно предположить, что эмиграция пошла Иоганну на пользу: лишившись семейных богатств, он вынужден был искать заработков: к идее книгопечатания его привели познания в ювелирном деле и производстве зеркал, но, прежде всего, – пытливый ум и огромная энергия.
51
Кстати, именно на родине Гутенберга в Майнце за сто лет до его изобретений заработала первая германская мельница по производству собственной бумаги.
Скудость сведений о жизни и творчестве Гутенберга сама по себе является важнейшим свидетельством его непризнанности современниками, позже компенсировавшими свое невежество большим количеством легенд, одна из которых оправдывает такое небрежение отказом в приоритете. Без каких-либо на то оснований некоторые идеи Гутенберга были приписаны некому голландцу Лауренсу (Лаврентию) Янзону Костеру, якобы изобретшему производство отпечатков с помощью деревянных матриц [52] . На самом деле книгопечатание в Голландии появилось лишь в конце XV века, много лет спустя после смерти Гутенберга и позже, чем в Италии и Франции.
52
Среди других претендентов на изобретение книгопечатания называют также имена Жана Брито из Брюгге, врача из Фельтре Памфилио Кастальди и придворного печатника французского короля Николя Жансона, но все эти сведения не имеют исторических подтверждений. Более ранние, но недостоверные сведения о печати книг с использованием литер связывают с именем китайского кузнеца Би Шэна (или Пи Шеня) (1041–1048 гг.), а также корейских, тибетских, монгольских и японских умельцев.
В настоящее время споры об изобретателе книгопечатания сошли на нет и приоритет Гутенберга не вызывает сомнений. Именно прижизненной непризнанностью новаций Гутенберга можно объяснить гигантские усилия современных ученых по реконструкции ее жизни и творчества.
Судя по всему, обедневший дворянин занимался будничной деятельностью ремесленника – щлифовкой камней, изготовлением зеркал, рам и какими-то неизвестными опытами, для которых Иоганн использовал деревянный пресс, изготовленный столяром Конрадом Заспахом. Вполне возможно, то были первые пробы получения отпечатков отдельных букв и слов. Так или иначе, но в 1856 году при раскопках подвала дома, в котором в 1450 году помещалась первая в мире типография Гутенберга, были найдены обломки пресса с датировкой «1441, Иоганн Гутенберг».
В Страсбурге Гутенберг жил в доме около монастыря святого Арбогаста, но в 1444 году бродячая шайка арманьяков напала на город и разграбила монастырь и прилегающие дома. С большой степенью вероятности можно предположить, что мастерская Гутенберга тогда также была уничтожена, а его следы потерялись вплоть до 1448 года, когда – теперь уже в Майнце – он определенно занят печатанием текстов по созданной им новой технологии.
Основной массив исторических материалов, связанных с именем Гутенберга, относится к описаниям судебных процессов с его участием, и все эти процессы определялись невыполнением его долговых обязательств перед кредиторами, финансировавшими великого изобретателя.
Имя Иоганна Гутенберга вошло в историю рядом с другим – уже упомянутым ранее Иоанном Фустом, но это отношения не партнеров или соавторов, но изобретателя и кредитора, просителя и заимодавца. У Гутенберга не было средств для опытов и он заключил кабальный договор с Фустом, согласно которому в случае неуплаты долга типография поступит в собственность Фуста. Последнего мало интересовали технические подробности процесса книгопечатания, но предпринимательский нюх подсказал ему, что предприятие сулит доходы, а, при необходимости, Гутенберга можно будет заменить хорошо обученным подмастерьем, которым в 1452-м и стал бывший каллиграф Петр Шеффер. Хитроумный и далекоидущий замысел Фусту удался, и в 1455 году из-за невозврата Гутенбергом долга типография перешла в руки Фуста и Шеффера, успевшего к тому времени жениться на дочери Фуста – Христине. Тогда у Гутенберга остался лишь один комплект шрифтов, принадлежавший ему до заключения контракта с Фустом.