«Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

Тепляков Алексей Георгиевич

О характерной для высокопоставленных чекистов мании везде видеть заговоры говорит выступление Б.А. Бака, председательствовавшего на 4-й губернской конференции уездных уполномоченных Новониколаевского губотдела ОГПУ 5–6 мая 1924 г. Бак отметил, что в центре внимания врагов советской власти — деревня и армия. Главную опасность для деревни представляли оживление кулачества и его смычка с середняками против бедняцкой части, а также рост активности середняков, стремящихся создавать свои политические структуры: крестьянские союзы и «самостоятельную крестьянскую кооперацию». В армии были замечены многочисленные группировки офицеров, которые старались потеснить выдвинутых гражданской войной краскомов. Бак отметил, что старые военспецы за годы войны успели тесно связаться с красноармейской массой и в силу этого потенциально способны стать проводниками таинственного «бонапартистского "демократизма" — фашизма в армии». Между тем подобную информацию сибирских чекистов Дзержинский считал образцовой. Так, 7 мая 1924 г. председатель ОГПУ направил в ЦК РКП(б) доклад о положении на селе и в армии, базирующийся именно на информации Павлуновского, и предложил на его основе подготовить директивы

ЦК местным парторганизациям.

Очень рано сибирские чекисты начали использовать в качестве обвинения симпатии к взглядам Л.Д. Троцкого. Тот ещё входил в Политбюро, но уже в марте 1925 г. чекисты Новониколаевска изъяли на квартире заведующего книжным магазином М.К. Евграфова около 200 советских книг, включая «Уроки Октября» Троцкого, обвинив книготорговца в хранении антисоветской литературы и представив активным меньшевиком, который «до тошноты ненавидит коммунистов», а «к Троцкому относится сочувственно и ведёт в его пользу агитацию». В августе 1925 г. прокуратура прекратила дело на Евграфова, постановив сообщить в полпредство о незаконных действиях губотдела ОГПУ [301] .

301

ГАНО. Ф.20. Оп.2. Д.5. Л.3–5; Оп. З. Д.32. Л.429; Плеханов A.M. "ВЧК-ОГПУ…" С. 420–421, 482; Олех Г.Л. "До эпохи Большого террора. Будни Сибирского ВЧК" / Сибирская газета. 1992, № 40. С. 10.

Головной болью для ОГПУ стал самый известный сибирский заключённый Г.И. Мясников, выступивший против партийной диктатуры ещё в начале 20-х гг. Переведённый в томскую тюрьму, он активно боролся за своё освобождение, периодически устраивая голодовки. В ответ чекисты угрожали ему переводом в психбольницу, а в 1926 г. объявили, что раскрыли организованную Мясниковым в тюрьме «антипартийную организацию». В марте 1926 г. Томская окрКК ВКП(б) вынесла строгий выговор работнику домзака Г.И. Козлову, который в течение недели скрывал «сделанное ему предложение вступить в антипартийную организацию», а также не препятствовал посещению Г.И. Мясникова Суховым и Новиковым. Другой работник домзака — И.И. Серёдкин — получил выговор за то, что «получив от гр. Терещенко письменное приглашение вступить в организацию и зная, что её возглавляет Мясников, никому об этом не сообщил, пока организация не была раскрыта». Третий — Л.Е. Гордиенко — отделался постановкой на вид за то, что, узнав о существовании «антипартийной группировки» в домзаке, сообщил о ней только начальнику домзака, проигнорировав партийные органы. Есть сведения о парторге ячейки Самусьского затона А.Е. Новикове который посещал Мясникова в тюрьме и получил в 1926 г. выговор за то, что сделал это без санкции партийных органов. Трое беспартийных студентов Томского университета, поддерживавших связь с Мясниковым через его жену, были сосланы. Перевод Мясникова из Томска в Вятскую тюрьму был вызван, вероятно, его небезуспешными усилиями по вербовке сторонников [302] .

302

ГАНО. Ф. п-6. Оп.1. Д.417. Л. ЗЗ, 36, 232; Ф.20. Оп.2. Д.4. Л.26; Оп. З. Д.32. Л.233.

Нелояльность красных командиров вызывала особые опасения. В мае 1925 г. прокуратура Иркутской губернии поддержала чекистские обвинения в адрес комбата 104-го полка 35-й дивизии К.С. Мырзы, заявлявшего об экономическом тупике, в который завела страну политика РКП(б), олигархической системе управления, отсутствии свободы слова и т. д., предложив отправить его в концлагерь. Несмотря на указание о дворянском происхождении Мырзы, службу штабс-капитаном царской армии и былую связь с видными эсерами, Особое совещание при Коллегии ОГПУ постановило освободить бывшего красного командира с запретом проживания в 6 крупнейших городах СССР.

Слежка за интеллигенцией также была плотной — в соответствии с указанием Дзержинского о том, что на каждого интеллигента должно быть дело. В 1926 г. в Барнауле были арестованы члены «контрреволюционной группировки» в составе бывших народного социалиста М.С. Курского, эсера А.А. Левашева и других, распространявших в среде интеллигенции приписываемый С.А. Есенину памфлет «Ответ Демьяну Бедному», ироническое послание А.Т. Аверченко Ленину и другие документы. Чекисты отмечали появление антисоветских групп даже вереде сибирских школьников: в 1926 г. в Барнаульском округе была создана нелегальная организация молодёжи, выпускавшая самодельную газета «Искра» [303] .

303

Там же. Ф.20. Оп. З. Д.32. Л.225, 398; "Социально-экономическое и политическое развитие Сибири в документах правоохранительных органов. Сб. документов" /Сост. В.И. Исаев, А.П. Угроватов — Новосибирск, 2004. С. 51–52; Исаев В.И. "Военизация молодежи…" С. 64–70

ОГПУ постоянно и повсеместно фабриковало дела на представителей православной церкви. Летом 1922 г. в Иркутске были осуждены к расстрелу местный архиепископ-тихоновец Анатолий (Каменский) и церковный староста Стефановский, обвинённые в руководстве церковной организацией, снабжавшей «бандитов» — повстанцев оружием и боеприпасами. Анатолия арестовали сначала за противодействие кампании по изъятию церковных ценностей, а затем превратили в заговорщика.

Фактический разгром православной церкви в период кампании по изъятию ценностей, раскол её на «тихоновцев» и «обновленцев», физическое уничтожение многих священнослужителей и вербовка значительной части уцелевших в сексоты привели к тому, что бывшая государственная церковь на некоторое время перестала рассматриваться сибирскими чекистами в числе основных врагов режима. Так, после ареста в конце 1922 г. за сбор пожертвований заключённым Новониколаевского

епископа Софрония (Арефьева) практически все приходы губернии были захвачены лояльными к большевикам обновленцами, а Новониколаевск стал центром Сибирской обновленческой митрополии [304] . И полпредство ГПУ свой взор обратило на сектантов — старообрядцев, иоаннитов, евангельских христиан, меннонитов, адвентистов, молокан и пр.

304

Правда. 1922, 18 июля; Петров С.Г. "Изъятие церковных ценностей в 1922 г. в информационном освещении губернскими отделами ВЧК Сибири" //Проблемы истории местного управления Сибири XVII–XX веков. Вып. II. Регионал. науч. конф. — Новосибирск, 1997. С 80–83; Архив УФСБ по НСО. Д. л-20923. Л.31.

Сибирь исторически была одним из основных мест деятельности неопротестантских церквей в России. Борьба с ростом сектантства велась административным порядком. Так, 10 ноября 1920 г. Алтайский губисполком по докладу председателя губчека Х.П. Щербака постановил, чтобы все евангельские общины г. Барнаула «ввиду их контрреволюционного настроения» были закрыты, а отнятые молитвенные дома были переданы под размещение грузчиков.

Как следует из отчета Славгородского политбюро Омгубчека за июль-ноябрь 1921 г., им «было установлено наблюдение через агентуру информации за религиозными сектами (меннонитами и евангелистами), которые последнее время усиленно ведут противосоветскую агитацию…». Агентуру активно использовали для внесения раскола и натравливания верующих друг на друга. Осенью 1923 г., при содействии «влиятельного осведомителя», чекистами было осуществлено «разложение» большой общины баптистов (около 700 членов) в Минусинском уезде. В сводке за июль и первую половину августа 1922 г. полпредство ГПУ «констатировало сильное развитие евангелизма на территории Сибири». Пальму первенства держала Новониколаевская губерния, где только за июль 1922 г. губотдел ГПУ взял на учёт 84 новые «евангелические» общины, которые обладали всеми отличительными признаками «контрреволюционных и заговорщицких организаций».

Принимавшиеся «меры к разложению сектантства по Сибири» вылились в конце 1922 — начале 1923 гг. в пионерную по времени осуществления и масштабу операцию ГПУ, в результате которой оказались ликвидированными руководящие органы всех крупных свободоверческих конфессий, а общины перешли на нелегальное положение. Однако чекисты отмечали, что «разгром баптизма не увенчался успехом»: часть общин пришлось восстановить в правах, а другие перешли на нелегальное положение и в глазах верующих предстали мучениками за веру. 23 июля 1923 г. Павлуновский направил специальное послание председателю Сибревкома М.М. Лашевичу, посвященное исключительно проблеме сектантства. По оценкам Павлуновского, сектантские объединения в Сибири летом 1923 г., несмотря на все репрессии, представляли «силу численно большую и крепче внутри спаянную, чем наши комячейки и волсоветы». Связи с дальневосточными собратьями неминуемо делали свободоверческие общины «контрреволюционным возбудителем для Сибири», т. к. «сектанты Приморья и Амура… самым теснейшим образом связаны с сектантством Америки». Выявленные случаи регистрации в Омской, Алтайской и Томской губерниях сектантских кооперативов на «началах взаимопомощи» были признаны Павлуновским неким зародышем будущей кулацкой контрреволюционной организации, к которой «как к форме организации кулацких слоев в деревне неизбежно потянется и эсер, и белогвардеец, и меланхолически настроенный интеллигент». Резюмируя, Павлуновский чётко привязал сектантскую проблему к проблеме «кулачества»: «В общем, сибирский кулачок, как видим, вновь зашевелился и начинает создавать свои организации в форме сектантских объединений и понемножку лезет в сельсоветы».

Павлуновский указал на необходимость «[агентурной] разработки и ослабления роста сектантского движения» как на очередную задачу «советской власти и партии в Сибири». Чекистам поручалось собрать все сведения о сектантстве в губернии, отобрать факты, дискредитирующие верующих, и сформировать план согласованной работы укомов партии и уполномоченных ГПУ по борьбе с «религиозным дурманом [305] .

В середине 20-х гг. церковнослужителей осуждали обычно за «антисоветскую агитацию». Летом 1926 г. красноярские чекисты за «контрреволюционные» проповеди арестовали группу священников во главе с епископом Амфилохием; несколько месяцев спустя иркутские чекисты арестовали иерархов местной епархии, обвинённых в «провокационных проповедях» и сборе денет для арестованных собратьев.

305

"Новосибирск. Энциклопедия". — Новосибирск, 2003. С 598, Савин А.И. (сост.) "Советское государство и евангельские церкви Сибири в 1920–1941 гг. Документы и материалы". — Новосибирск, 2004 С. 18–39, 130; Олех Г.Л. "Кровные узы…" С. 21–24.

Особенно заметные антисоветские проявления чекисты отмечали среди иоаннитов, ставших одной из ветвей катакомбной церкви и крайне враждебно настроенных против безбожной власти. Сторонники культа Иоанна Кронштадтского, почитаемого воплощением святого духа, иоанниты страстно верили в различные чудеса, в спасение царской семьи, скорый конец света и пр. В 1923 г. все их общины в Сибири были разгромлены властями, но быстро восстановились. В 1926 г. с подачи барнаульских иоаннитов, распространявших слухи о появлении в крае детей Николая II, бывший комсомолец А.И. Шитов согласился сыграть роль наследника Алексея. Нашлась и претендентка на роль великой княжны Марии. Расправа с самозванцами и их окружением была жестокой: из 40 привлечённых чекисты расстреляли 8 чел. [306]

306

ГАНО. Ф.20. Оп.2. Д.138. Л.21. Д.222. Л.33–34; "Социально-экономическое и политическое развитие Сибири…" С. 51–52.