Непростой Путь Про-Героя. Том 3
Шрифт:
В то же время.
Трибуна 1-го «А» класса Геройского Факультета, спортивный стадион Академии Юэй.
Сэцуна Токаге.
— Юи, ты вернулась! — высыпалась Цуна из кресла и десантировалась на подругу, стискивая ту в объятиях, — Я…
Она с тревогой вгляделась в лицо Кодай и даже, на всякий случай, чуть отступила — а то еще приголубят поленом каким. Но с облегчением увидела
«Фууух»…
— Все хорошо, Сэц. Ты молодец, — как обычно ровно ответила девушка, отпихивая стормозившую часть косяка Токаге. — Я не в обиде.
«Как обычно». Как будто ничего и не было.
«Фууууууух»…
— Я… я рада, вот. А-а насчет «молодец», брось… у меня просто преимущество было, а вот ты… гений просто! — растроганно отозвалась зеленоволосая девчонка, украдкой смаргивая слезы и переползая дальше по ряду. — Хорошо, что я теперь научилась не недооценивать противников.
Она нервно хихикнула.
— Ну, кому хорошо, а кому не очень, — пожала плечами Юи.
Девушки переглянулись, губы Снежной Королевы тронула легкая улыбка, и теперь уже Сэцуна рассмеялась по-настоящему — наконец-то чувствуя, как тугой ком в груди потихоньку расползается.
— Цуна, ты разваливаешься.
— Ой.
— Я пропустила что-нибудь важное? — спросила Кодай, когда они перекинулись парой слов с Яоурозу, Ураракой, Асуи и остальными девчонками, а так же понаблюдали за Ниреном и Киришимой, спускавшимися вниз. Друзья детства разминулись буквально на полминуты.
Эйджиро выглядел как типичный Эйджиро, колючий добродушный одуванчик, а вот голубоволосый атлет зачем-то щеголял голыми по самые плечи руками. Весьма накачанными руками, хм-хм…
Впрочем, «зачем» сразу стало понятно: Нирен, предвкушающе оскалившись, выгреб из карманов куртки те самые отсутствующие рукава, разорванные на длинные темно-синие ленты, и принялся крепко-накрепко бинтовать свои кулаки.
Сэцуна снова не смогла удержаться от смеха: привычка действительно вторая натура, вот и Шода притащил бинты даже туда, куда ничего тащить нельзя было в принципе.
Сэцуне вообще все вокруг сейчас казалось каким-то искристым, воздушным и ярким, как мыльные пузыри. И веселым.
— Ну, у нас тут дурдом какой-то творится, — радостно защебетала она, компенсируя пережитый стресс, — Еще больше обычного. Тога вон снова поехала и слюни роняет на фарш, который раньше звали Мидорией. Прикинь, сам Всемогущий приходил, пробовал его в медкабинет отправить, но наш мазохист ни в какую, нет, говорит, он должен стать котлетой… в смысле, героем. Еще Момо хорошо выступила, технично… ну ты знаешь, в чьем стиле.
Обе девушки посмотрели на брюнетку, которая сидела поотдаль от обливающегося потом и бледного как смерть Мидории, закрывшего глаза и громко дышавшего. Яоурозу сопереживающе посматривала на парня, но помочь не решалась:
Ну или она просто боялась подойти к облизывающейся Химико, которая где-то раздобыла одноразовые столовые приборы.
Цуне даже показалось, что блондинка, с которой они в последнее время немного сблизились, не поехала головой в очередной раз, а просто прикалывается.
Но проверять не хотелось.
— Тухлый и Тодороки тоже прошли, но в них никто и не сомневался. А, и вот еще что: Кацуки теперь монах, мирское игнорирует… смотри.
Сэцуна повернулась к Бакуго, который с отсутствующей физиономией пялился в воздух, и довольно громко сказала:
— Кацуки, купи слона.
Большая часть трибуны первого «А», до этого, преимущественно, весело гомонившая, враз смолкла — и в замешательстве уставилась на нее. Потом, с опаской — на блондина.
Последний перевел пустой взгляд на Цуну, моргнул — и отвел взгляд обратно.
Класс зашумел, Ханта засвистел, кто-то заржал и похлопал в ладоши.
— Nailed it, — просияла Цуна улыбкой в сто двадцать восемь.
— Недальновидно, — покачала головой Юи. — Восстановление системы прожмет, вспомнит и будет потом орать.
Жизнерадостная Токаге, которой сам черт был не брат, только отмахнулась:
— Ну трибуну-то он взрывать не будет. Да и все равно всю меня он не поймает.
Тут Мидория, стиснув зубы, тихо застонал, и Цуна на мгновение присоединилась к Яоурозу в сочувственных взглядах. Несмотря на неодобрение подобного, безумного, упорства, она отлично представляла, что и почему могло толкать на подобное.
Да и знала кое-кого еще, кто мог поступить так же.
Как оказалось, уже двоих.
Хотя на что Мидория надеется в таком состоянии, учитывая, что его следующий противник — Нирен (в его выходе, по меньшей мере, в финал она вообще не сомневалась) Цуне было решительно непонятно. Разве что на милосердную смерть.
Тут к девушкам подкатился субъект по фамилии Каминари.
Вернее, не к девушкам, а именно к Юи. Судя по всему, подвалил он к ней просто потому, что Нирена Шоды в этот момент не было на трибуне, а у него в кои-то веки имелся формальный повод начать диалог:
— Кодай, позволь мне сказать, что ты классно сражалась, — заявил субъект, небрежно опершись на спинку кресла. Затем он исполнил пляску мимических мышц аля «обольстительная улыбка». — Да, ты проиграла, но не переживай — это не последний Фестиваль в нашей жизни, и я тоже…
Крупнокалиберное орудие под название «взгляд Юи Кодай» медленно навелось на мелированного пацана, мигом пригвоздив его к ряду кресел.
Юи холодно констатировала:
— Еще одна подобная фраза, и я переборю брезгливость и уменьшу твое микроскопическое мужское достоинство до субатомных размеров.