Непростой случай

Смит Мэри

К счастью, мрачные предчувствия не сбылись, и вскоре она забыла страх, любуясь чудесной голубой водой и зелеными островами.

Наконец вдали показался остров Андрос. Это было крошечное ярко-зеленое пятнышко, окаймленное полоской белого песка и кристально чистой аквамариновой водой.

Их встретил друг Эдвина Том и усадил в ярко-красную малолитражку с открытым верхом.

Долорес и Эдвина ждала чудесная поездка по извилистому прибрежному шоссе; справа от них вздымались в лазурное небо поросшие лесом горы, а слева, в лучах позднего солнца, мерцала спокойная бирюзовая вода. Долорес дышала полной

грудью, предоставив мужчинам возможность поговорить, и думала, что это действительно волшебное место. Она поглядывала на Эдвина чуть ли не с благоговением, а ведь несколько недель назад этот мужчина был ей совершенно чужим. А теперь она, по уши влюбленная, оказалась вместе с ним на тропическом острове. Это было настоящее чудо.

— Я так рада, что вы приехали, — сказала Элли, показывая Долорес ее комнату.

Они оказались примерно одного возраста. У жены Тома были волнистые каштановые волосы, теплые карие глаза и открытая, дружеская улыбка. Платье из легкой ткани, расписанной яркими цветами, придавало ее пышной фигуре жизнерадостный и непринужденный вид.

— Надеюсь, комната вам понравится. Комната Эдвина первая справа, а веранда у вас общая… — Она слегка запнулась и, улыбаясь одними глазами, добавила: — Мы не были уверены, удобно ли поселить вас вдвоем в одной комнате. И хотя Эдвин по телефону сказал что-то в этом роде, я побоялась ошибиться. В любом случае, чувствуйте себя как дома и делайте все, что вам нравится. — Она пошла открывать дверь на веранду, оставив Долорес думать над ответом.

Солнце садилось за горы, окрашивая небо в великолепные цвета. Долорес с суеверным страхом любовалась роскошным закатом.

— Чудесно… — выдохнула она и улыбнулась Элли. — От души спасибо за то, что пригласили меня.

— А мы счастливы принять вас. Но, если говорить честно, больше всего меня обрадовало, что Эдвин наконец-то нашел себе женщину по душе. Признаться, я едва не потеряла на это надежду.

— Почему?

— Ну, Эмма была необыкновенной женщиной… Эдвин любил жену, и они были счастливы. Когда Эмма умерла, это стало для него страшным ударом.

Внезапно у Долорес испортилось настроение, хотя Элли не сообщила ей буквально ничего нового. Эдвин и сам говорил, что любил жену и что они были счастливы. Чего она боится? Как не стыдно! Говорят, супружеская любовь — великое счастье. Правда, ей самой не довелось узнать, что это такое…

— Мы желаем ему добра, — с улыбкой продолжила Элли, — и были бы рады, если бы Эдвин женился во второй раз. Он очень хороший человек.

Женился… Долорес не понимала, почему у нее перехватило дыхание и почему она испытывает такой страх. Женился… Она глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки.

— Вы знали его жену?

— Эмму? — Элли кивнула. — Мы были подругами. — Она пристально посмотрела на Долорес. — Извините. Кажется, я допустила бестактность. Мне не следовало упоминать о ней.

Долорес заставила себя улыбнуться.

— О, я давно знаю все об Эмме, так что ничего страшного. Я видела в доме у Эдвина сделанные ею фотографии. Фотографии детей. Она была очень талантлива.

Элли облегченно продолжила беседу.

— Да, это верно… — Она обвела глазами комнату, явно ища предлог, чтобы сменить тему разговора. — Если вам что-нибудь

понадобится, не стесняйтесь, попросите, — сказала она и пошла к двери.

— Спасибо. Все замечательно, — искренне ответила Долорес.

— Тогда размещайтесь, а потом приходите на террасу пропустить по глоточку на сон грядущий. Вход через гостиную.

Долорес кивнула.

— Спасибо, с удовольствием. — А что, хорошая мысль, подумала она. Вполне можно было позволить себе выпить один-другой коктейль. Она приехала сюда отдыхать, а не холодеть от страха при мысли о давно умершей Эмме.

Когда Элли ушла, Долорес обвела глазами комнату и осталась довольна плетеной мебелью, огромной удобной кроватью и видом из окна. Деревянные ставни были открыты, и по комнате блуждал ветерок, пропитанный запахом моря и тропических цветов.

Роскошная ванная была отделана белым и нежно-зеленым кафелем. Долорес умирала от желания сбросить с себя теплую одежду и облачиться во что-нибудь легкое и воздушное. Почему бы и нет? Она наскоро приняла душ и надела просторное и длинное зеленое платье без рукавов и воротника. Затем Долорес вставила в уши длинные позвякивающие серьги, надела босоножки на высоком каблуке и посмотрела на себя в зеркало. Вид у нее был свежий и цветущий. Несколько капель духов с цветочным запахом, и готово!

Едва она вышла на веранду, как из соседней комнаты появился Эдвин, одетый в белые летние брюки и голубую шелковую рубашку. Он выглядел спокойным и довольным. У Долорес сразу участился пульс. Ужасно хотелось обнять его, но нельзя было давать волю своим чувствам. Она всю дорогу боролась с этим желанием, отчаянно тоскуя по близости и чувствуя из-за этого угрызения совести.

— Здесь так красиво… — произнесла она, и Эдвин улыбнулся.

— А вы еще красивее, — ответил он и обнял Долорес. — В отличие от нее Эдвин ничуть не стеснялся своих желаний и говорил об этом легко и непринужденно. — Гмм, какой чудесный аромат!

От него тоже чудесно пахло — мылом и туалетной водой. Запах был очень мужественным и притягательным. Его волосы были еще влажными. Долорес чувствовала сквозь шелк рубашки его тепло и ощущала сладкое томление во всем теле.

Желание, подумала она. Простое и неприкрытое. Надо было радоваться, что она не умерла сексуально.

— Как вам понравилась комната? — спросил он.

— Очень! А вам?

— Очень одиноко… Я бы хотел, чтобы вы были там со мной.

У нее чуть не выскочило сердце. Долорес вздохнула, почувствовав, что Эдвин поглаживает ее волосы и спину и что у нее начинают твердеть соски, прижатые к его груди.

— Я хочу смотреть на вас, прикасаться к вам, целовать и ласкать вас, — тихо и хрипло сказал он. — Хочу засыпать, держа вас в объятиях, а наутро просыпаться и видеть, что вы рядом.

Долорес невольно представила себе эту картину, и ее пронзило страстное желание. Тепло ладоней, сжавших ее груди, ощущалось сквозь тонкую ткань платья и лифчика. От взгляда его темных глаз было трудно дышать. Она застыла, как завороженная. Эдвин провел ладонями по ее плечам, наклонился, жадно поцеловал в губы, и в каждой клеточке ее тела вспыхнул пожар.

— Останьтесь со мной сегодня ночью, — прошептал он, не отрывая губ, опаляя Долорес своим дыханием и жаром прижавшегося к ней тела.