Нерассказанная история
Шрифт:
Он бредет по очень тонкому льду, нет, хуже, топчется вокруг ее израненного эго, не зная точно, где находятся трещины и пропасти.
Песик спрыгнул с кровати и улегся на полу, в лужице солнечных лучей. Грабовски подумал, что комната очень уютная, простая, ничем не загроможденная. Белое покрывало на кровати, сиреневато-серые стены, яркие пятна подушек… Скромный дом…
Снова откуда-то взялись эти слова. «Сосредоточься, – велел он себе, – сосредоточься».
– Ничего, если я немножко пошевелюсь? Прислонюсь к ножке туалетного столика? Видите, я все делаю очень медленно.
Он не собирался рисковать и давить на нее. Пусть это покажется не столько его, сколько ее идеей. Пусть она привыкнет к этой мысли. Не обречена
– Что? – спросила она снова.
– Если бы вы захотели… – протянул он. – Если бы вы пожелали, то смогли бы вернуться.
Она улыбнулась. Но значения этой улыбки он не понял.
– Могла бы?
Спаниель встал и принялся бродить по комнате, а вскоре подошел и к нему. Он медленно опустил руку на голову Руфуса.
– Давай поглажу, хороший ты мой. Сколько он у вас?
– Почти три года.
Он погладил спаниеля и положил руку на свое колено. Но Руфус подошел ближе, требуя новых ласк.
– Это не только ради вас, – настаивал он.
Песик взобрался ему на колени.
– Подумайте о своих мальчиках! Представляете, как они будут счастливы, если их мать вернется.
Пистолет валялся у нее на коленях. Плечи опустились… она потеряла осанку, а вместе с ней и уверенность.
Он стал возиться с собакой, чесать ей брюхо. Еще минута-другая, и она зарыдает, как младенец.
Звук ее голоса испугал его до такой степени, что он ударился головой о ножку стола.
– Я думаю о них. Думаю каждый день.
– Правильно, – успокаивающе поддакнул он. – Должно быть, они скучают так же сильно, как и вы.
– И вы уверены, что так будет лучше для них? Вы хорошо все обдумали? Размышляя об этом каждый день на протяжении десяти лет? Каждый день! Итак, с вами было то же самое?
Она сидела на краю кровати гордо и прямо. Свободная рука оказалась сжата в кулак, другая – держала пистолет. Совершенно непонятно, на что она сейчас способна. Ему просто необходимо сделать ход, если он прижмет собаку к груди, делая вид, будто ее ласкает, можно податься вперед и швырнуть чертову тварь в Лидию.
– Руфус! – позвала она.
Руфус спрыгнул с коленей Грабовски и мигом оказался на кровати.
– Молодец, – похвалила она и тут же переспросила: – Итак, вы часто размышляли об этом?
Он зажмурился и выдохнул:
– Нет. Не думал.Несколько минут они сидели молча. Теперь, когда силы к ней вернулись, она поняла, что делать.
– Кто помог вам? – спросил он, вытягивая ноги перед собой и прислоняясь головой к ножке стола. – Как вам это удалось?
– Камера у вас на шее, еще одна в машине и ноутбук. Что еще? – спросила она, не отвечая.
– Это все.
Он сползал все ниже к полу.
– Вы не смогли бы проделать это в одиночку.
– Я вам не верю. Что еще?
Грабовски потер ладонями лицо, уже заросшее темной щетиной.
– Кто в городе знает? Как насчет вашего бойфренда? Вы тоже держите его в неведении?
– Никто не знает, – усмехнулась она. – Кроме вас.
Лидия встала, и он поднял голову. Она прицелилась ему в лоб.
– Я даю вам еще один шанс. Последний. Что еще?
– Ладно, – сдался он. – В «Ночлеге и завтраке». Левый ящик письменного стола. В нем флэшка. Маленькая штучка из пластика и металла.
Он развел большой и указательный пальцы, показывая размер флэшки.
– Там весь бэк-ап. Скинул все материалы туда. Сделал копию, – пояснил он, заметив ее недоуменный взгляд.
– Давайте ключи от машины, – велела она. – Толкните по полу. И ваш мобильник. И камеру. Спасибо.
Когда он выполнил все приказания, она велела ему встать и открыть чулан.
– Входите и закройте за собой дверь.
– Да будьте хоть немного благоразумны! Не собираетесь же вы оставить меня там?!
Она не ответила, и ему пришлось устроиться между ее платьев.
– Неужели с вас не довольно? – прошипел он. – Не знаю, от чего вы так стремились сбежать, но вряд ли мечтали жить так, как сейчас.
– Закройте дверь, – повторила она и, подойдя, повернула
Лидия подхватила вещи Грабовски, сунула в сумку пудреницу, бусы из ракушек и постучала в дверь чулана.
– Скажите мне, какой породы была ваша собака? Та, которую сбил грузовик?
Она услышала приглушенное фырканье.
– У меня никогда не было собаки.
– Я так и думала, – кивнула она. Выбежала на дорогу, нашла «понтиак» и поехала в город. В «Ночлег и завтрак». На какой-то момент показалось, будто в глазах темнеет и она сейчас отключится, но оказалось, это небо за какие-то мгновения из нежно-розового стало пурпурным и черным. Гроза!
Она включила фары. Сколько времени пройдет, прежде чем он осмелится выбраться из чулана?
Град барабанил по капоту, лишая ее возможности спокойно поразмыслить. Лидия с трудом вела машину, не теряя из виду дорогу.
Наконец она взбежала на крыльцо, позвонила и, не дождавшись ответа, попыталась что-то разглядеть сквозь эркеры на фасаде. Свет был включен, и сквозь щель между шторами она увидела мистера Джексона. Тот, как всегда, сидел в кресле, но был на удивление бодр и вроде бы даже читал.
– Мистер Джексон! – завопила она, колотя в стекло. – Мистер Джексон! Это Лидия!
Она снова позвонила. Мистер Джексон и в лучшие-то времена не слишком хорошо слышал, а теперь громовые раскаты и стук градин заглушали любые звуки.
– Мистер Джексон!
Никакой реакции.Она направилась на восток, к реке, оставила Руфуса в машине и спустилась по крутому берегу к воде с ноутбуком, диктофоном и обеими камерами. Подошвы скользили по ковру из ледышек. Град шел настолько густо, что жалил шею. Уже внизу она упала. Не вставая, взяла телефон и диктофон и, все еще сидя на склоне, швырнула их в воду. Только потом встала, захватила камеры и ноутбук, одолела еще пару ярдов, остановилась на краю у воды и выложила вещи в ряд. Подняв первую камеру и держа ее за ремешок, раскрутила и, полюбовавшись черным прямо-угольником, летавшим над ее головой, подобно зловещей летучей мыши, отпустила. Камера долетела до середины реки. За ней последовала вторая. Ноутбук, как плоский белый камень, скользнул по поверхности и несколько долгих секунд плавал в воде, пока не поддался быстрому течению, утянувшему его на дно.
К тому времени, когда Лидия вернулась в машину, на ней нитки сухой не было. И все же, несмотря на прохладный ветерок, ей стало жарко. Если она позвонит и оставит сообщение для миссис Джексон… Но о чем она напишет? Не пускайте в дом постояльца сегодняшней ночью? Три сообщения от Эмбер. О Господи, она должна была приехать на вечеринку в честь собственного дня рождения!
Почти без четверти девять. Тридцать пять минут прошло с тех пор, как она заперла его в чулане. Снесла вещи вниз, потом поднялась наверх и объявила, что собирается посидеть здесь с четверть часа, чтобы собраться с мыслями. Но если она услышит хоть малейший шум, то выстрелит прямо в дверь.
Потом, сняв туфли, она осторожно спустилась по лестнице. Даже не имея машины, он за полчаса доберется до «Ночлега и завтрака».
И что потом? Она должна рассуждать последовательно. Конечно, нужно убираться отсюда, но один час погоды не сделает. Грабовски может обратиться в газеты со своей флэшкой, однако твердых доказательств у него нет. Она мало похожа на себя, прежнюю, и достаточно долго считалась мертвой, поэтому даже таблоиды не прикоснутся к снимкам, не задав предварительно несколько вопросов Грабовски.
Главное сейчас – добраться до аэропорта. Зачем рисковать тем, что у нее уже есть. Разве она не попала в этот переплет из-за своей нерешительности, она оттягивала и оттягивала неизбежное.
Нужно позвонить Эмбер и все рассказать. А потом она спокойно уедет.
Лидия нажала кнопку, чтобы ответить на последний звонок, но, не дождавшись соединения, отключилась.
Глава 28
В чулане было так темно, что Грабовски никак не мог разглядеть часового циферблата.