Неразгаданные тайны
Шрифт:
— Уберите руки! — взвизгнула девушка, отодвигаясь от все более наглеющего Сергея.
— И не собираюсь? А какая, в сущности, разница, старшая сестра или младшая? Вы вроде бы похожи, но ты — поярче!
— Руки убери, — уже совсем строго отчеканила девушка.
— А ты прикольная, ты мне нравишься. Что, если не уберу? — Сергею захотелось покуражиться.
— Выброшусь на ходу. Слышишь меня?
Сидевший за рулем Михаил остановил машину:
— Сергей Анатольевич, вам лучше пересесть вперед, давайте я помогу7 вам.
— Уйди,
Тем временем в загородном доме Доминики Юрий Владимирович и Танюша собирали остатки пиршества.
— Как грустно. Ты не знаешь, Танюша, почему юбиляру и инженеру душ человеческих так грустно? — Юрий Владимирович действительно был тих и грустен.
— А после дня рождения всегда так, — охотно стала пояснять рассудительная Танюша. — В этот день ангел-хранитель отлучается на небо — докладывает о прожитом годе. И вокруг человека образуется пустота. Поэтому в дни рождения нужно беречься, а то черт норовит в эту пустоту просочиться.
— А давай с тобой, Танюша, выпьем! В тишине и покое, — предложил юбиляр, приставляя к столу стул.
— С удовольствием выпью за ваше здоровье, Юрий Владимирович, — обрадовалась Таня.
— Я сегодня, как король Лир. — Юрий Владимирович налил вино. — Дочки перессорились, королевство в опасности… Не хватает еще грозы и бури.
— Бросьте! Вот увидите, утром все будет хорошо.
— А я ведь так и не попробовал торт, — спохватился Юрий Владимирович и принялся за остатки именинного торта, еще не убранного со стола. — Это ты его пекла? Потрясающе!
— Спасибо! У меня всегда хорошо получалась выпечка. И вообще, я очень люблю готовить праздничные блюда. Особое настроение появляется.
— Пальчики оближешь! — нахваливал именинник. — А еще я люблю, когда гости расходятся и наступает пора тишины, покоя…
— И грязных тарелок, — со смехом добавила Танюша.
— А знаешь, Танюша, какая у меня сегодня была замечательная встреча?
— Ох, похоже, у вас их сегодня было множество.
— Нет, эта — особенная. Ко мне приходила женщина…
— Юрий Владимирович! — с упреком воскликнула Танюша.
— Это не то, что ты подумала. Она из детдома. И вообще-то приходила к вам. Вот, держите, вы забыли там какую-то бумажку.
Юрий Владимирович достал из кармана бланк и передал Танюше.
— Виктория Павловна? Лет пятидесяти?
— Как зовут — не знаю. Но значительно моложе.
— И стоило ей из-за этого бланка ехать? Тут что-то не так. Она о нас спрашивала?
— Не волнуйся, я дал самые лестные рекомендации. Она поблагодарила и ушла. Но… не ушла из моей головы.
Танюша всплеснула руками:
— Юрий Владимирович, уж не влюбились ли вы?
Утро следующего дня застало Ритку в постели Борюсика. Она открыла один глаз, другой, огляделась и увидела Борюсика. Она долго наблюдала, как тот неспешно и тщательно собирался: йога, медитация, душ, бритье, выбор одежды… Ритка бросила взгляд
Когда Борюсик вошел в комнату — выбритый, аккуратный, элегантный — и внес поднос с чашечкой кофе, Ритка уже выползла из-под покрывала, помятая, но одетая, с болтающейся этикеткой на плече. Борюсик поставил поднос и, довольно улыбаясь, подошел к Ритке:
— Доброе утро, Маргариточка. Сегодня у меня — лучшее утро в жизни. У нас впереди насыщенный день. Поедем на телевидение — будем со всеми знакомиться.
Борюсик оторвал этикетку, взял Риткину руку и поцеловал. Ритка стояла ни жива ни мертва.
— Борис Михайлович… — несмело начала она.
Борюсик расхохотался:
— Ей-богу, ну какая же ты смешная! Ты бы еще меня назвала господином Медведевым. Слышала, как меня с легкой руки Ники все называют?
— Борю-ю-ю-сиком, — нерешительно протянула Ритка.
— Вот и славненько! Меня это вполне устраивает.
— Я думала, у вас… у тебя роман с Доминикой. Она так на нас смотрела на юбилее.
— Все женщины, ну, кроме Никуши, конечно, просто помешались на романах. Извини, я хотел сказать, уделяют им слишком много внимания.
— А ты не уделяешь?
— Почему же, уделяю, начиная прямо с сегодняшнего утра. Теперь слово «роман» у меня будет ассоциироваться с тобой, — нежно проворковал Борюсик, снова целуя Риткину руку.
Юрий Владимирович проснулся в гостиной дома дочери от телефонного звонка. Не открывая глаз, поднес трубку к уху. Это была Амалия:
— Доброе утро, это Гжегоржевская.
— Бог мой, Амалия, ты всегда отличалась презрением к человеческой природе! Поднять меня в такую рань, сегодня… Это изнасилование с особым цинизмом.
— Надеюсь, вчера ты не позволил себе лишнего? — сухо осведомилась она.
— Именно, именно позволил и сегодня надеялся выспаться!
В голосе Шевчука звучало неприкрытое раздражение.
— Сожалею, что рядом с тобой не было… друга, который бы пресек эти попытки суицида при помощи горячительных напитков.
— Но ты ведь не захотела приехать.
— Никто особо и не настаивал.
— Понимаю, в тебе до сих пор говорит обида…
— Давно на тебя не обижаюсь. Я по делу. Возникла необходимость собрать экстренное производственное совещание. Я жду тебя в офисе.