Неразрешимое бремя
Шрифт:
— Г-госпожа, простите, — голос Пионы дрожал, но она упрямо продолжила. — Верните мне мой оберег, прошу вас.
Лидия обернулась к ней с насмешливым видом и покачала в руках святой символ на оборванной цепочке:
— Твой?
Пиона смогла только кивнуть, затравленно глядя на нее.
— У тебя нет ничего твоего. Ты — вещь.
Я попытался перехватить руку Лидии, но она проворно отдернула ее и спрятала за спину:
— Немедленно верните ей оберег, не позорьтесь подобной мелочностью! — мне было нестерпимо стыдно
— Попробуйте забрать, господин инквизитор. А ты запомни. Получишь свой оберег назад, когда станешь моей собственностью. Пошла вон.
Пиона всхлипнула и скрылась за дверью.
— Займемся делом, господин инквизитор, — пресекла Лидия мое возмущение. — У нас не так много времени.
Я схватил ее за плечи, но ударить больную женщину было выше моих сил:
— Если бы вы были мужчиной, видит Единый, я бы…
— Что? Ударили? — ее глаза были непроницаемыми. — У вас представится такая возможность, уверяю вас.
Она вывернулась и присела на корточки рядом с въевшимися следами крови, поковыряла их пальцем задумчиво, растерла на ладони и понюхала.
— Вот значит как. Подойдите же, хватит там стоять. Что думаете?
— Можно подумать, вас действительно интересует мое мнение, — зло ответил я, но присел рядом. — Думаю, что кровь засохшая, и явно давешняя.
— Вот именно, — Лидия выпрямилась, скривилась болезненно и продолжила. — Поскольку крови было много, то вероятно, что предыдущая жертва была убита здесь, а значит…
Она вдруг перескочила на другую тему:
— Вы помните рану? Хотя откуда? Вас же мутило словно… — Лидия осеклась и досадливо махнула рукой. — Рана странная, края неровные, хотя видно, что нанесена одним или максимум двумя резкими ударами…
Я прервал ее, доставая из кармана бумаги:
— Не трудитесь, госпожа Хризштайн, я прекрасно знаю, как выглядит рана.
— Интересно откуда? Вы набрались смелости и посетили ледник позже, без меня?
Я не чувствовал ни капли удовлетворения, только горечь пустоты:
— Нет, просто решил следовать вашим советам.
И протянул ей рисунки, что по моей просьбе Тень сделала в леднике и не только. Лидия недоверчиво глянула в бумаги, но ухмылка мгновенно сползла с ее лица, она, безусловно, узнала стиль и все поняла.
— Как вы посмели? Без моего ведома! Мою невольницу! — она скомкала в руке крупную зарисовку раны на животе убитой и разжала ладонь, отчего рисунок упал на пол крохотным неровным шариком.
Я поднял его, бережно расправил и ответил ей, невольно подражая ее же язвительной манере:
— Неужто вы думали, что только вам позволено не считаться с чувствами окружающих? Кроме того, госпожа Хризштайн, вы так устали, что я не счел себя возможным вас беспокоить по таким, право, пустякам!
Я выдержал ее бешеный взгляд,
— А вы быстро учитесь, господин инквизитор. Даже смогли меня удивить. Глядишь, скоро от вас даже польза будет, а?
Она прошла мимо, толкнув меня плечом, и вытащила из саквояжа кожаный мешок.
— Давайте приступим. Берите кинжал.
Лидия встала напротив меня, держа натянутый в руках мешок:
— Вперед, вы же так хотели ударить! Попробуйте нанести одним из этих оружий подобную рану.
Так вот зачем весь этот устрашающий арсенал, разложенный на столе. Я подошел к столу, выбрал один из ножей, и всадил что есть силы в мешок, но Лидия даже не пошатнулась под ударом. Полученный разрез не был похож на рисунок, что сиротливо лежал на кровати.
— Следующий, господин инквизитор. Там еще много, не волнуйтесь.
Ни одно из лезвий не подошло. Я сначала кромсал кожу мешков с яростью, но с каждым ударом, с каждой неудачей мне становилось ясно, что ни один из предметов не подойдет. Злость на Лидию испарялась.
— Вы же понимаете, госпожа Хризштайн, что я… — лезвие кинжала легко вошло в кожу и пропороло ее, оставив ровный след. — Я не могу игнорировать вашу попытку убить человека. И буду вынужден сообщить в церковную больницу. Вам необходимо лечиться!
Я взял следующий предмет — длинный воровской стилет. Где она его вообще раздобыла?
— Но вы же понимаете, господин инквизитор, что если я там окажусь, вы будете вести дело самостоятельно? — передразнила она меня. — Кроме того, меня едва ли признают нездоровой, если даже один из ордена Пяти не заметил этого… Хотя неудобства вы мне, безусловно, доставите.
— Это была вспышка гнева или же… Зачем вы полезли ее душить? — следующий удар и треск распарываемой кожи.
— Потому что вы, господин Тиффано, выше жертвы, да и сильнее бы сопротивлялись. А если бы я действительно хотела убить эту дурочку, то поверьте, вы едва ли бы успели меня остановить, — Лидия улыбнулась, но глаза оставались холодными.
— Но ведь жертва не была задушена! — еще один удар, и снова неудача.
— При чем тут это? Вы же видели, как она отчаянно сопротивлялась? Хотя я всего лишь перекрыла ей воздух на пару минут. Она не испытывала адской боли, но доведи я свою угрозу до конца, Пиона умерла бы не с самым умиротворенным выражением на лице.
Что за жестокость — заставить несчастную девочку играть роль жертвы! Я промолчал, но Лидия похоже разговорилась от скуки.
— Я до сих пор не знаю, каким оружием была нанесена рана, она словно бы сделана изнутри, разные следы с внешней и внутренней сторон, не понимаю, как колдун заставил жертву терпеть боль, и почему она даже не сопротивлялась. Тем более, что… — она резко умолкла, раздосадованная.