Нереальная реальность
Шрифт:
– Нашел, – проскрипел он.
Степан вытащил из‑за пазухи ломик, которым отгонял наркоманов от телефонной будки. Лаврушин подобрал какую‑то палку. Но смотрелись они жалко. Напротив них стоял монстр в окружении восьмерых исчадий ада, пользующихся собачим обличием. А еще – толпа отпетых, пропахших машинным маслом, готовых на все головорезов. Тут не до честного боя. Тут об одном думать – чтобы не больно убили.
– Вы мои, – торжествующе прошипел незнакомец в черном. – Музыканту не жить.
– Так уж и твои, Чернокнижник, – послышался насмешливый громкий голос. Он звучал
Из пустоты возникли две фигуры в длинных плащах. Они выступили вперед и заслонили Степана и Лаврушина если не каменной стеной, то близко к этому.
– Ух ты, Шварнигер, – изумленно прошептал Лаврушин.
– Я Конан, – гордо произнес по‑английски здоровенный битюг, ударив себя по груди кулаком, как кузнечным молотом. – Киммериец, – он отбросил плащ и заиграл бицепсами. Его мускулатура впечатляла.
Плечом к плечу с ним стоял незнакомец в синем плаще.– Вы опять переходите мне дорогу, – в скрипучем голосе «черного» прорвалось нервное недовольство.
– Твои дороги слишком кривы, Чернокнижник, – крикнул человек в синем плаще.
– Ты ошибся, что встал у меня на пути, Дункан.
– К чему нам посредники, Чернокнижник? Мы сами можем разобраться.
– Зачем? А на что мне тогда верные слуги?
Теперь Лаврушину хоть что‑то стало понятно. Он хотя бы знал, что охотится за ними какой‑то Чернокнижник – это то ли подпольная кликуха, то ли намек на профессию. А человека в синем плаще зовут Дункан.
Киммериец обнажил огромный меч, он держал его двумя руками. Мускулы его взбугрились – один их вид должен был отбить у желающих стремление подраться с их владельцем. Дункан распахнул плащ и тоже извлек меч – правда сильно уступающий по размеру орудию своего напарника.
– Разорвите их в клочья! – выбросил руку вперед Чернокнижник. – Они сами пришли в западню!
Ухнул обрез двустволки, в бетон впились пули. Дункан выхватил гранату и бросил в самую гущу мотоциклистов. Граната не взорвалась, а вспыхнула. Пополз вязкий черный дым.
– Убейте!
Мотоциклисты рванули вперед, размахивая цепями и увесистыми металлическими прутьями.
Помешкав, за ними осторожно двинулись собаки. И все смешалось. Началась такая куча мала! Всем кучам куча! Конан с победным криком врубился в мотоциклы, как во вражескую конницу. Каждый удар его страшного меча достигал цели – лезвие с легкостью разбивало рамы и бензобаки, рубило живую плоть. Дункан действовал не настолько мощно, но тоже достаточно эффективно. Несколько раз хлопали выстрелы, но пули находили не те цели.– Уходите, – крикнул Дункан. Он был занят тем, что не давал бандитам достать беззащитных друзей.
Отморозки на мотоциклах все перли и перли вперед. У них замкнуло. Они не могли поверить в то, что их, отборное отребье, хозяев больших дорог
– Уходите! Быстрее! – отчаянно повторил Дункан.
Но уходить было некуда.– Прыгайте в иномир!
Лаврушин сжимал «пианино», но ничего не мог. Атака мотоциклистов захлебнулась. Уцелевшие машины с ревом отхлынули. И тогда за дело принялись черные собаки.– Конана не взять ни одной адской твари! – победно крикнул киммериец. – Сюда, шавки! И ты, Чернокнижник!
Собаки ринулись вперед. Они двигались прыжками, будто не касаясь лапами земли. От них исходил холод – такой, что руки немели. И тут пошла свара, перед которой драка с рокерами – легкая разминка.
– Ну уходите же! – простонал Дункан, взмахивая мечом и уклоняясь от страшных челюстей. – Цитадель!
Лаврушин пробежал пальцами по клавишам. Извлек из «пианино» тянучую тоскливую мелодию.
И драка рассыпалась. Замерла в промежутке ошарашивающего безвременья. И собаки, и рыцари застыли. Над переулком повисла тишина.
А потом закружился вихрь. Воронка засосала друзей. Когда мимо проносились разноцветными искрящимися или дымными полосами чужие пространства, Лаврушина обожгла мысль – он взял один фальшивый аккорд!– Перенеслись, – с облегчением произнес Степан.
– Только куда, – ощущение, будто совершена ошибка, у Лаврушина крепло. Он хорошо помнил, что увидел перед тем, как отдаться на волю межпространственного смерча. А видел он торжествующе смеющегося врага.
Фальшивый аккорд. Какую подлость он преподнес? В какие дали занес? Вокруг простирался лес. Неухоженный, с могучими разлапистыми деревьями, глухой. Зеленый купол листьев почти закрывал низкое серое небо. Сумеречно – дело или двигалось к ночи, или к утру.– Неуютно здесь, – поежился Степан.
– Взгляд. Ты не ощущаешь чей‑то взгляд?
– Еще не хватало!
– За нами будто кто‑то наблюдает.
– Брось, Лаврушин. И без твоих завываний тоскливо.
– Давай быстрей выбираться отсюда.
Они двинулись в пути, перепрыгивая через коряги и раздвигая кусты. У Лаврушина действительно было ощущение, что кто‑то буравит их злобным взором. Все вокруг казалось враждебным. И узловатые деревья выглядели хищными. Они будто давно ждали людей. Оказалось, что дело двигалось к ночи. Тьма быстро сгущалась. И росло ощущение чужого присутствия.