Нереальная Реальность

Рогозина Виктория

— Вита, и как ты вальс собираешься танцевать на выпускном, — пожурила ее подруга.

— Можно подумать я планирую это делать.

Я усмехнулся. Я настойчивый. Очень настойчивый. Так что танцевать ей в любом случае придется.

— Шархан, — заметив меня Янчик радостно замахала ручками. — Иди к нам.

Даже не понял в какой момент убрал Барьер невидимости. Но смотрел я на Витторину. Ее зрачки расширились, а щеки чуть порозовели. Она как-то слишком нервно переступила с ноги на ногу — так было всегда, когда я оказывался к ней слишком близко. Я ее волную. Невероятно сильно. Но она отказывается с этим мириться. Я бросил несколько дежурных

фраз отдавая дань вежливости.

— А мы тут вальс учимся танцевать, — девочка улыбнулась.

— Яна очень талантливая ученица, поддержала разговор Анечка.

— Роль непутевой опять возложена на меня, — Вита картинно всплеснула руками. — Как теперь с этим жить?!

— Ничего, сейчас потренируешься на Шархане и все получится, — и Янчик (ах, моя ты умничка!) со всего маха толкнула Смерть в мои объятия. Наблюдая за ее смущением, я лишний раз отмечал, что Вита невероятно красивая. Не вот эта вычурная красота через тоналку и ботокс, а настоящая.

Ее рука вскользь задела мое плечо в поисках опоры, чтобы не упасть и я примлел. Легко поддержав девушку, уточнил, глядя ей в глаза:

— Ты в порядке?!

Она угукнула, стараясь не смотреть на меня, но Анечка не планировала так быстро сдаваться.

— Вита, ближе становись, он не укусит, — командовала подруга взяв быка за рога.

Смерть покраснела. Так мило с ее стороны. Притягивая девушку ближе к себе, я почему-то вспомнил ее сочинение. Там были интересные строчки: «Кому нужна моя правда? Кого интересует моя искренность? Мне нужен тот, у кого я буду в приоритете и тогда — добро пожаловать в мою реальность. Подруга говорит, что у меня чистое сердце, но я знаю, что это не так — у меня его просто нет. И возможно, это роковая ошибка в восприятии. Но любую мою ошибку или даже оплошность осудят. Ничего не забудут. Ничего не простят. И если в этом мире никто не виноват, я возьму всю вину на себя — мне нет дела до звука набата. И я не жду, что меня поймут. Наверное, я разочарована жизнью…» и это было сильно. Пожалуй, это был один из самых главных вопросов ее сущности, ведь никто не хотел смотреть глубже, никому не нужна была правда. Это был странный росчерк пера. Стремительные острые буквы с красивыми витиеватыми заглавными буквами и широкими петлями. Я восхищался ею. Витторина определенно могла похвастаться непростым характером, но он был ясен, как полдень. Пробыв в среде «Конкистадора», она еще удивительным образом не потеряла свою женскую привлекательность и не скатилась в криминал, которым все же промышляли байкеры. Но поскольку их деяния не мешали жизни гражданских, мы не брали их в разработку, предпочитая ликвидировать тех, кто нес прямую угрозу для общества.

Я смотрел на нее и не мог понять — что их объединяло с Анечкой, Риткой… Они разные, совсем разные, нет точек соприкосновений. Не понимал, почему Смерть подружилась с Ромкой. Как этот ботаник умудрился ее расположить к себе?! Странное свойство дружбы?!

Ее дыхание было рваным, а сердце стучало так, что казалось отдавало в мои ребра. В этих красивых карих глазах я впервые различил страх. Стало интересно. Неужели я ее пугаю? Хотя, возможно, это было логично, ведь в Академии я у многих вызываю страх и это правильно.

— Расслабься, все хорошо, — я аккуратно вел ее в танце, стараясь прогнать неуверенность, позволить почувствовать себя самой очаровательной и прекрасной.

— Ты, наверное, всем своим бабам это говоришь.

Хм, достаточно зло прозвучало, сквозь зубы. Я чуть не рассмеялся.

— Девочка моя, работа не дает мне шансов на романтические отношения, — и это было чистейшей правдой. Я чувствовал, как она неосознанно в очередной раз пытается перехватить инициативу в танце и мысленно закатывая глаза, мягко возвращал главенство себе. Что ж, она не привыкла подчиняться, в ней

играло пресловутое женское «я сама!» — худшая болезнь прекрасной половины человечества, в которую погружают отвратительные мужчины. Что ж, дорогая, придется переучиваться, придется.

Я снова ее перехватил и беззлобно напомнил:

— Я веду.

Витторина нервно дернула плечами. Она замирала, переставая дышать, когда я оказывался слишком близко. Мне хотелось поцеловать ее, успокоить, погладить по голове.

— Не надо, — вдруг попросила она, чуть отстраняясь. — Я не хочу быть очередной, не хочу, чтобы мне больно было.

— Прости. Я не хотел тебя обидеть и тем более причинить боль, — продолжая держать ее. Мне не хотелось с ней расставаться, не хотелось видеть ее расстроенной.

— Я не игрушка…

Я четко ощутил ее фон — тяжелый болезненный. Вита ловко вывернулась и бросив прощальные слова подружкам, поспешила покинуть спортивную площадку. Я смотрел ей вслед, обдумывая как вселить в нее чувство уверенности.

— Учти, если обидишь ее — я с тобой поквитаюсь! — сурово заявила Аня, закатывая рукава.

С трудом подавив улыбку, кивнул, принимая к сведению ее слова со всей серьезностью. Маленькая хрупкая вегетарианка, которая не могла ничего мне противопоставить…но она была тверда в своих намерениях. Эти двое готовы были друг за друга глотки перегрызть, но я до сих пор не понимал, что их объединяет, на чем держится эта крепкая женская дружба, в которую я, до определенного момента, не верил.

Но сегодня еще оставался самый главный этап — тестирование. И мне удастся еще лучше узнать Витторину Соколову. Хотя это все лажа. На днях у меня Влад поинтересовался как бы между делом, в какой момент я понял, что полюбил эту необычную девушку.

— Нет, ну вот как другу скажи, в какой момент ты понял, что любишь ее, — настаивал он, игнорируя мое молчание.

— Когда она пыталась поменять колеса на «КАМАЗе».

О да, это стоило видеть. Маленькая, но такая упорная. А грузовик старый, ржавый. Пятьдесят килограмм чистой ярости упороли, побеждая машину. Это было забавно. Но, бесспорно, механик из нее отличный. И при всем этом, у меня никогда не возникало животного желания овладеть ею. Безусловно, она привлекала меня как женщина, но в первую очередь я хотел узнать ее, открыть душу, сделать счастливой. Я уже давно понял, что мы будем отличной парой. Это лишь вопрос времени. Пока она только собирается поступить в Академию, я подготовлю всю почву — окружу нужными людьми, заботой, дам возможность выбрать себе занятие по душе. Она должна чувствовать свою независимость, покой и умиротворение — насколько я понял, ей этого не хватает.

Возвращаясь в Академию, я встретил ее в столовой. В такое время там никого не было. Она, устало облокотившись спиной на спинку стула, слушала музыку в плеере и пила кофе. Обычно карие глаза сейчас имели странный фиалковый оттенок, будто блик. Значит ее способности начинали просыпаться. Возможно, она напугана. Сменив курс, я пересек холл и вошел в столовую, остановившись напротив девушки, попадая в поле ее зрения. Она вздрогнула, заметив меня в последнюю секунду. Так-то опасненько, ведь любой эмоциональный скачок мог спровоцировать Резонанс.

— Я присяду, — как всегда утверждал, не спрашивая. Женщины любят решительных, но при этом заботливых, тех, кто не обесценивает ее мнение, эмоции.

Она потеряно кивнула, убирая наушники в карман. Фиалковый блеск сохранялся. Любопытно.

— Я тебя пугаю, — и снова эта утверждающая интонация. Надо быть мягче, мягче.

— Да, — легко согласилась она. — Я не понимаю твоих мотивов.

— Взаимно, — негромко, будто это был большой секрет, поделился я, подмигнув ей.