Нереальная Реальность
Шрифт:
Вита была бледной, из бока текла кровь. Много крови. Я сильно испугалась, боялась что она умрет. Вита была без сознания и лишь на губах играла странная улыбка.
Веру унесли на носилках в первую очередь. Позже сообщили, что жить она будет — состояние хоть и тяжелое, но стабильное. Меня и Виту забрали чуть позже. Молодой парень (на вид чуть старше меня) представившийся Шарханом допросил меня. Его отец (сделала вывод по внешнему сходству) удивился, что кто-то из учеников рискнул оказать сопротивление. Я очень хотела, чтобы Вита жила, много
Рано утром следующего дня нас отвезли на квартиру Виты, и помогли ее донести до кровати. Мужчина сказал, что нам всем очень повезло, что просто чудом никто не пострадал.
Я отзвонилась маме, подробно все рассказав и предупредила, что хочу помочь подруге, ведь она была ранена.
Витторина все еще выглядела бледно, а кожа на ощупь казалась ледяной, будто из морозилки. Я укрыла подругу двумя одеялами и пошла на кухню, решив приготовить вкусненького.
Через час приехал Ящер, поинтересовался самочувствием и передал от клуба подарки с продуктам. Байкер заверил, что если понадобится помощь, то стоит только позвонить и «Конкистадоры» все организуют.
Вита проснулась во второй половине дня. Она тяжело вздохнула и сообщила, что слишком стара для всего этого дерьма. Для какого именно, она не уточняла. На удивление, она лежала и ворчала. Ворчала на дурацкую планировку аудитории, слепого стрелка, суку-любовь. Я, неожиданно для себя, расплакалась, будто плотину прорвало. Я так боялась, так переживала. Я даже не заметила, как Вита встала, лишь почувствовала, как она легонько обняла меня. Она ничего не говорила, понимала, что мне нужно просто выплакаться и я ей благодарна за это. Хотя утешение явно нужно не мне. Вите сейчас наверняка в сотни раз тяжелее, чем мне. Не знаю, чем я заслужила к себе ее хорошее отношение.
— Не плачь, пожалуйста, — мягко просит она. — Что сделать, чтобы поднять тебе настроение?
— Тебе больно? Как ты себя чувствуешь? Я так испугалась, — продолжала рыдать я.
— Все в порядке. Главное, что пострадавших гораздо меньше, чем могло бы быть.
— О чем ты только думаешь? Ты же могла погибнуть.
— Все мы когда-нибудь умрем.
— Не говори так. Мне стыдно. Я могла давно с тобой подружиться с тобой…а вместо этого ты постоянно мне помогаешь. Что это? Почему? Как? Или все-таки, что это?
— Мазохизм, — она тепло улыбнулась. — Давай кофе попьем?!
Витторина была еще достаточно слаба, поэтому передвигалась по квартире крайне осторожно и очень медленно.
К обеду (позднему нашему обеду) приехал Казимир Мирославович (тот самый мужчина, который помог с лечением и отвез нас домой). Он приятно удивился, заметив, что Вита самостоятельно передвигается и в целом неплохо себя чувствует. В разговоре выяснилось, что они уже сталкивались на каких-то рок-фестивалях. Мужчина еще раз допросил меня и Виту, уточняя какие-то моменты.
— Ты ведь постаралась его прикрыть, — спокойно констатировал
— Вам показалось, — Витторина пригубила кофе, а у меня челюсть отвисла до пола. Прикрыла??? Она попыталась спасти Воропаева!?! Как же так?
— Не стоит скромничать. Мне нужны показания.
— Против Сашки я не дам показаний. И подписывать ничего не буду, — холодно заявила она.
— Разве это справедливо? Покрывать убийцу, — Казимир Мирославович усмехнулся. Скрестив на груди руки, мужчина пристально разглядывал мою подругу.
— А справедливо то, что сделали те семеро?! — Витторина отставила чашку и усмехнулась. — Изнасилование шваброй в женском туалете, разослали это по сети…это справедливо?!
— А кто судья?
— Вот именно, кто судья?! Я не подпишу ничего. И против Воропаева свидетельствовать не буду.
— Тебя ранили из-за него.
— Докажите, — она кривовато улыбнулась.
— Мне нравится твой подход, — помолчав, изрек Казимир Мирославович. — Это плата. За Человечность.
Он достал пачку банкнот туго перетянутых резинкой и, оставив их на столе, стремительно покинул квартиру. Вслед за ним на лестничную клетку выскочила и Витторина, но лифт закрыл двери и девушка побежала вниз по лестнице.
В окно я видела, как подруга подскочила к «Брабарусу», в который сел мужчина и швырнула деньги в салон.
(«Неназванная книга», дневник Анечки)
Ночь. Дорога. Яркие огни города. Шум. Москва никогда не спит. Я летела вперед. После пережитого потрясения, хотелось просто проветриться, погонять немного. Как я соскучилась по «Сонге», по этому невероятному чувству, что я управляю такой мощью, мой прирученный хищник. Утробно рыча, мой «хищник» гнал вперед. Я летела вперед, желая не зацикливаться на мыслях, вперед в ночь, и подальше от боли. Мстислав прав — из этого нужно выбираться. Он поможет, я знаю. Но сейчас …конкретно сейчас, в эту самую секунду, я чувствую себя ураганом, хаосом. Да, я — это хаос. Мне не пошла бы роль героини какого-нибудь печального романа, я не такая, это не для меня. Но своим присутствием Мстислав дал понять мне очень важную вещь — я могу жить и могу двигаться дальше. Время идет. Нет, раны не залечиваются, но они остаются в прошлом, зарубцевавшись.
Черная тачка перестроилась в левый ряд, не обозначив при этом маневр поворотником, и я ловко вильнув, чудом избежала столкновения. К такому приходится быть всегда готовой — автомобилисты редко замечают мотоциклы.
— Пятая на связи! — звонко донеслось из динамиков шлема. — Заберите меня, пожалуйста, я в районе Глобал-Сити, около Южной.
— Шестой, ты где? — тут же раздался голос Санька.
— Район Ховрино, — раздраженно откликнулся Мстислав.
— Я там же, — печально отозвался Сергей.