Нереально
Шрифт:
Я в удивлении смотрела на него, но мальчик немигающим взглядом уставился в темный квадрат окна.
— Ну, как же так? — жалобно спросили под окном, — Открой, Вовочка. Я хочу домой.
Володя затрясся, как в ознобе.
— Нет.
— Открой. Открой! — голос из темноты уже был злым, а не жалобным.
Володя выглядел беспомощным. Его глаза наполнились слезами.
— Лена, уходи. Уходи, пожалуйста, — всхлипнул он, — Бабушка не велела тебя впускать.
— А ты ее не слушай, ты же уже взрослый, — ласково пропели
Володя замотал головой и зажал уши ладонями.
— Володенька, я ж тебя зубами загрызу, — насмешливо хихикнула девушка за дверью, — Открой кому говорят!
Смотреть на Володю было невыносимо. Он бы белым, как полотно. Не понятно, почему, но было видно, что он безумно напуган появлением старшей сестры.
— Давай я пойду и скажу ей, чтобы угомонилась, — предложила я и шагнула к двери.
— Стой, — сначала мне показалось, что это говорит мама, до того похожим оказался Динин голос.
И сама она, появившись в кухне, была вылитая мама. Такая же суровая и решительная, как наша Зинаида Дмитриевна.
— Лучше я выйду и потолкую с ней о нашем, о девичьем, — сухо промолвила Дина и вопросительно взглянула на Володю.
Она была полностью одета, и мне показалось, что под стеганкой у нее что-то спрятано. Володя поднял на Дину глаза. На лице мальчика отразилось какое-то недоступное мне понимание, взгляд его остекленел, но он отрывисто кивнул головой.
— Сиди здесь, — Дина строго взглянула на меня и вышла в сад, плотно прикрыв за собой дверь.
Установилась тишина. Володя сжался на лавке, обхватив колени руками. Я непроизвольно подвинулась к нему и обхватила за плечи. Мальчики его возраста обычно не восторге от нежностей со стороны взрослых, но Володя не двинулся с места, а сам приник головой к моему плечу. Я не могла понять отчего, но мне тоже было плохо. Воздух вокруг стал тяжелым и душным. Он вязким медом тек в легкие, затрудняя дыхание. Мы с Володей сидели, прижавшись друг к другу, и не могли вымолвить ни слова.
Дина вернулась минут через сорок еще более мрачная и строгая, с бледным лицом и горящими глазами. Володя судорожно встрепенулся и во все глаза воззрился на нее.
— Иди спать, — сказала ему Дина, остановившись у двери и засунув руки в карманы, — Она больше не придет.
Володя опустил голову, покивал и побрел в сени, в раз забыв о нашем существовании.
— И мы пойдем, — распорядилась Дина, и я молча послушалась.
В голове теснилось множество вопросов, но мне не хотелось их задавать.
Едва стало светать, Дина растолкала меня.
— Сваливаем.
Мне показалось, она не хочет встречаться ни с Володей, ни с бабой Майей.
Я думала, Глебовы удивятся тому, что мы остались ночевать у бабы Майи. Но они только выразили нам одобрение.
— Молодцы, — сказала Нина Евгеньевна, когда мы вернулись к ней в дом, — Сима, пока вас не было, на ваш сотовый телефон два раза
Звонки были от Лешки. Я набрала его мобильный, но он спозаранку уже выехал на работу и сейчас, вероятно, находился в метро, где плохо проходит сигнал. Я позвонила домой и оставила сообщение на автоответчике, что я его люблю. Когда я, испробовав прелести летнего душа, полязгивая зубами от утренней прохлады, вернулась в комнату, Дина уже опять собиралась уходить.
— Теперь-то куда? — поинтересовалась я без особой надежды на объяснения.
— В лес соседний. А то мои запасы поистощились, — объяснение было мне дано, но объясняло немногое.
— Запасы чего?
Дина несколько секунд молча и пристально смотрела на меня.
— Надо тебе уехать отсюда. Мама погорячилась, когда тебя звала.
— Надо же! У вас возникли разногласия? — удивилась я.
— Довезу тебя до моста, а там или попутку поймаешь, или пешком дойдешь до шоссе. На автобусе доедешь.
— На автобусе? — возмутилась я, — Сначала являешься среди ночи, тащишь незнамо куда, а потом — выбирайся, Симка, как знаешь. Нет уж, пока не узнаю, в чем дело и что с мамой, никуда не поеду.
— Ладно, — к моему огромному удивлению покладисто согласилась Дина, — Только делай, что тебе говорят.
— Конечно, мамин заместитель, — огрызнулась я, — Кстати, а что она передала через Глебова? Или это опять страшная тайна?
Дина подошла к своей кровати, приподняла подушку и показала мне лежащий под ней прямоугольный предмет. Объемистая тетрадь в коричневой кожаной обложке с кнопочными застежками.
— Мамин ежедневник? — опять удивительное рядом, — Она же с ним не расстается, как и с машиной. А теперь все отдала тебе.
— Да, — Дина погладила обложку ладонью и сунула тетрадь под свою тужурку, — Полезная вещь.
— Тебе виднее, — вздохнула я.
Мой второй день в Краснорецком опять прошел в заботах о сельском хозяйстве. Я помогала в огороде Нине Евгеньевне, а она рассказывала мне о здешней жизни.
— Мы на отшибе, — поведала она, — Вокруг вода, мост поднимают на ночь. У нас даже магазина нет, автолавка приезжает по вторникам и пятницам. Сельсовет, почта, школа, клуб — все в Ильинском на том берегу. Библиотека тоже. Больница в райцентре.
— А кладбище здесь? — спросила я, вспомнив вчерашний поход Дины и Андрея Иваныча.
— Да, оно у нас очень старое, еще с дореволюционных времен. Ближе к вечеру принесете пару ведер водички из колодца, ладно, Сима?
Ближе к вечеру я уже собралась волноваться, потому что Дины все не было, хотя в лес можно было сходить уже десять раз. Я помогла Нине Евгеньевне переделать все домашние дела, до каких смогла дотянуться, и даже исполнила партию "пойди принеси, уйди не мешай", когда Андрей Иваныч в гараже чинил свою машину. Наконец, где-то полдевятого появилась моя старшая сестра.