Нереальный эффект
Шрифт:
Странно.
Не странней, чем обычно, Вакариан.
На дальней от нас стене слева загорелись слабым светом три маленькие лампочки – причем нам четко было видно, что они горели в дальней комнате, правую часть которой закрывала стена прихожей, во тьме которой, но под лучом света на пороге, стояли мы…
Как будто квартира… И эта дальняя комната похожа на… кухню?
Я тебе больше скажу, Джа. На кухню твоей квартиры.
Ладно, Далтон. Погоди - а что это там, под
«849» – красным. И «Палавен» - синим…
Что это может значить, Делс?
Я призадумался.
Цвета – это намек на кровь, Харконнен. А надписи… Смотри – «Палавен» написано на интерлингве, но в турианской стилистике – люди так не пишут. Значит, оно относится к тебе. «849» же…
Я вздохнул и продолжил мысль.
«849» - это мой номер заключенного, который мне выдали на корабле «Вихрь Райкерс», что вез меня на рудники – но упал вместе со мной но На-Пали. Это то, что сделало из меня Далтона, которого ты знаешь. Но у него есть и второе значение – ровно столько разумных было мной убито по приказу корпорации».
Вакариан вздрогнул.
Неслабо…
Это точно. И второе значение явно относится к моему альтер-эго Борну.
Турианец зажмурился.
Тогда мне ясно, что значит «Палавен». Это детство, юность и вся жизнь в столичном Сипритине меня-Вакариана – от школы до армии и переезда на Цитадель – и вся ненависть к этой планете и ее обитателям меня-Харконнена.
Лампочки погасли.
Оп-па…
Первичный тест на логическое мышление пройден?
Похоже, что так, панцирный. Похоже, что так…
На ближней к нам левой стене слабо зажглась зеленая лампочка.
Которая осветила диван – и две сидящих на нем фигуры…
А вот это – стопроцентно твой зал для гостей, Джон.
Не спорю, точная копия…
Дуэт, сидевший на диване, был более чем необычен.
Слева сидел Офицер Скаарж, коих я вдоволь «нарубил» на Корабле-Матке – в парадной форме старшего следователя Ц-Сек. И все бы было отлично – если бы не то, что у него не было левой верхней четверти черепа и зияла огромная дырища в животе…
Кроме всего прочего – он нам улыбался спокойной, мудрой улыбкой. Его солнечно-желтые глаза внимательно изучали нас.
Справа и дальше от него сидел ничуть не менее колоритный персонаж – весьма «оформленная» кварианка (напоминающая мне кое-кого), в скафандре ярчайшего красно-синего цвета и темным, почти черным забралом шлема.
Только вот ее глаза горели красными огнями, а цвет скафандра сильно смахивал на кровь…
Загорелась тускло желтая лампа – на стене, что закрывала кухню.
Она
Слева, прямо напротив нас двоих, сидел человек – с лицом, закрытым тьмой. Его глаза горели синим пламенем. А справа от него сидел турианец – с таким же затемненным лицом и горящими оранжевыми глазами…
Человек был в красной броне с оранжевым пламенем на ней, а турианец – в белой, покрытой синим инеем…
И кого же эти двое мне напоминают?
Не делай поспешных выводов, Делс. Здесь это может стоить нам всего.
Наконец, над правым диваном в комнате загорелась мягким светом красная лампа.
И парочка, сидящая под ней, была совсем не подозрительна…
Дальним от нас, с левой стороны дивана, сидел человек – в богато украшенном синем пиджаке с красными пуговицами. Самым бросающимся в глаза предметом, надетым на нем, была маска в виде головы добермана на лице, которая смотрела на нас своими золотыми глазами.
В зубах его маски была сигарета. На весу в своей левой руке он держал бокал с чем-то алкогольным.
Самым последним и гораздо более примечательным – был близко сидящий справа от нас.
Это был турианец в черной броне с фиолетовыми прожилками, металлическим лицом и горящими пустыми синими глазами.
А еще у него была механическая левая рука…
Возможно, это прозвучит несколько запоздало – но у меня реально плохое ощущение от всего этого…
Джа, не ты один тут несколько «не в своей тарелке», поверь мне.
«Не в своей тарелке» и «Я сейчас обосрусь от напряжения» - это несколько разные термины, Борн!
ША! Мне кажется, что они нам хотят что-то сказать…
И вправду – они хотели.
Голос Скаржа был потусторонним, но теплым:
– Я рад видеть, как далеко вы зашли и чего достигли. Вопрос лишь в том, довольны ли этим вы сами?
Кварианка тоже не была многословна – но от ее слов повеяло чем-то жизнеутверждающим:
– Лишь вы можете сказать, кто же вы такие. И только самостоятельно – найти истинных себя…
Безликий человеческий парень не утверждал – он спрашивал в лоб:
– Что вы здесь делаете? Куда вы идете?
Турианец без лица поддержал его порыв:
– Любите ли вы причинять боль разумным? Какую цену вы готовы заплатить за исполнение ваших желаний?
Человек-доберман был резок и прямолинеен:
– Вы забыли, где правда отделяется от лжи. Вы не сможете спастись, если не будете способны видеть саму суть вещей.