Неродственная связь
Шрифт:
— Алин...
Если я думала, что Аслан держится гораздо спокойнее, чем я, то зря – сейчас, прижатая к твердому телу, я чувствую, как его сердце бьётся примерно через раз, а дыхание то и дело срывается. От этого факта я почему-то окончательно теряю власть над своими эмоциями.
— Останься... — обнимаю его за талию, с трудом выговаривая фразы и почти умоляя. —
Возможно, позже, когда я успокоюсь и переварю прощание в домашней обстановке, то посмеюсь над своей слабостью и поведением. Но в эту минуту, я делаю всё, чтобы удержать шаткий мир под ногами.
— Больше всего на свете я хочу быть здесь, — шумно выдыхает Аслан, поглаживая мои лопатки. — И больше всего на свете я не хочу упустить предложение, которое, вероятно, бывает только раз в жизни.
Я знаю.
Это проклятая, непреодолимая дилемма. В голове мгновенно срабатывают сотни вариантов развития событий, но ни один не подходит мне так, как подходило то, что было до этого!
За стойкой громко откашливается грузная женщина, привлекая наше внимание. Я поспешно вытираю слёзы рукавами свитера, с трудом настраивая фокус. Оказывается, очередь уже давно рассосалась, а я всё надеялась постоять так ещё хотя бы немного.
— Молодые люди, — произносит она вежливым, но настойчивым голосом. — Регистрация заканчивается через две минуты.
Пульс гулко отдаётся в висках, а реальность тяжело давит на плечи. Внутри меня вспыхивают искры эгоизма — одна за другой.
Можно попробовать: надавить, разжалобить, добить. Сказать больше, искреннее, честнее. Даже то, что не совсем соответствует действительности.
Искры разгораются всё ярче, всё невыносимее. Они атакуют, ослепляют, и я не могу справиться с ними — почему-то именно в этот раз.
— Я не знаю, что мне делать, — говорю едва слышно. — Не знаю... Мне кажется, я в тебя влюбилась...
Аслан мягко перебирает мои волосы и целует в макушку. Душа разрывается на кусочки, когда мне приходится разжать сцепленные за
— У меня сейчас ничего нет: ни денег, ни стабильности, только долги и амбиции. Я вложил много времени в конкурсный проект, который не принёс дохода, — сбивчиво и раздосадовано объясняет он, словно извиняясь за это. — Но обещаю — сделаю всё, чтобы в ближайшее время встать на ноги.
В памяти всплывают дурацкая ваза, дорогой телефон, одежда из бутика, гостиница и рестораны. Аслан старался и никогда не жаловался, а я до последнего стеснялась рассказывать о нём своим глупым бывшим друзьям. Словно он мог хоть немного пошатнуть мою репутацию.
— Не улетай... — жалобно продолжаю стоять на своём. — Не улетай, останься…
Солено уже не только на лице, но и во рту, и за грудной клеткой. Я почти не думаю о том, как выгляжу сейчас в таком состоянии. Удержать истерику не получилось — пугающее, неприглядное будущее заставляет цепляться за последнюю соломинку всеми возможными способами. Даже самыми некрасивыми.
— Алин, давай попробуем остыть, обдумать и разобраться. Если тебе не «кажется» — я скоро тебя заберу. Через время, как только освоюсь.
После этих слов всё происходит молниеносно: Аслан показывает документы, громоздкий чемодан исчезает на чёрной ленте, а я стою, переваривая услышанное, и никак не могу собраться.
Поцелуй у паспортного контроля получается слишком горьким, потому что последний.
Слишком сладким, потому что каждый из нас вкладывает в него всё, что не успел сказать.
И слишком коротким, потому что ничто не сможет сделать его достаточным.
Я провожаю взглядом высокую фигуру, пока Аслан не скрывается за стеклянной перегородкой. Идея остыть, разобраться в себе и проверить чувства расстоянием и временем кажется немного утешающей.
Но где-то внутри я уже знаю: Аслан меня не заберёт. А я, скорее всего, решу, что мне действительно просто показалось.
Конец первой книги