Нерон, или Актер на троне

Дуров Валерий Семенович

И вот, затратив девять месяцев на дорогу, долгожданный гость прибыл в Италию. Его сопровождала огромная свита из знатных соплеменников и три тысячи всадников, к которым присоединился почетный эскорт римских граждан, возглавляемый зятем Корбулона Аннием Виницианом. Нерон встретил армянского царя в Неаполе, и они вместе присутствовали на роскошных играх эфиопских гладиаторов в кампанском городе Путеолах. Отсюда они двинулись прямо в Рим.

О дне въезда высокого гостя в столицу было заранее объявлено особым эдиктом. Но появление Тиридата перед римским народом пришлось отложить из–за дождя, который испортил бы все великолепие зрелища. Наконец тучи рассеялись, и выглянуло солнце.

В тот день Рим превратился в громадную сцену, на которой разыгрывался грандиозный спектакль коронации армянского царя. У всех общественных зданий выстроились гвардейцы в парадной форме. Сотни тысяч горожан высыпали на улицы, ведущие к Форуму, куда должен был проследовать со своей свитой Тиридат. Воздух сотрясался от рукоплесканий и приветственных криков.

Римский император в пышном одеянии триумфатора восседал на троне, выставленном перед ораторской трибуной на центральной площади города. Рядом застыли стройные ряды преторианцев. Развевались боевые знамена. Сверкали начищенные значки. От горящих факелов в синее небо поднимались сизые клубы дыма. Нерон, упиваясь своим величием, прищурив один глаз, взирал на происходящее через шлифованный изумруд, которым пользовался из–за сильной близорукости.

Тиридат по наклонному помосту поднялся к принцепсу и, встав перед ним на колени, смиренно склонил голову. Нерон, сойдя с трона, заставил гостя подняться, обнял его и милостиво облобызал.

– Государь, – громогласно заявил Тиридат, – я потомок основателя парфянского царства Арсака, брат властителя Парфии Вологеза и царя Мидии Пакора – твой верный раб. Я прибыл сюда, в твою столицу, чтобы повиноваться тебе, мой бог, как я повинуюсь великому Митре.

После того как эти слова были произнесены и переведены, Нерон церемонно ответил:

– Ты хорошо поступил, придя ко мне. Скоро ты лично убедишься в моем расположении. А сейчас я тебе жалую то, чего твой отец ни тебе, ни твоим братьям не оставил в наследство. Я вверяю тебе корону Армении. Пусть знают все: в моей власти не только брать, но и дарить царства!

С этими словами Нерон снял с головы Тиридата тиару и вместо нее возложил царскую диадему. Собравшиеся неистово рукоплескали. Отныне Тиридат стал царем Армении под протекторатом Рима.

Однако на этом торжественная церемония не завершилась, она имела продолжение в убранном в золото театре Помпея, где к величайшему удовольствию Нерона Тиридат повторил слова, произнесенные им на Форуме. По случаю торжеств не только театр, весь город был украшен с таким великолепием, что день коронации остался в народной памяти как «Золотой день».

В театре армянский царь, восседая справа от Нерона, насладился пышным зрелищем, устроенным в его честь. Ликующие римляне провозгласили Нерона полководцем – победителем, и он, словно после триумфа, в знак благодарности богам возложил на Капитолии лавровый венок. Затем он приказал закрыть храм двуликого Януса, бога входов и выходов, начала и конца. Ему был посвящен храм на Форуме, представлявший собой двойную арку, соединенную боковыми стенами. Крытая бронзой, она опиралась на колонны, образуя ворота, которые во время мира были закрыты, а при объявлении войны отворялись. Но так как римляне постоянно с кем–нибудь воевали, двери храма почти всегда были отперты. При императорах храм закрывался лишь при Августе и вот теперь – при Нероне.

В лице Тиридата Нерон приобрел друга и союзника, а Тиридат в эксцентричном римском императоре нашел себе кумира и чуть ли не молился на него. В немалой степени этому способствовала щедрость Нерона, ведь каждый день пребывания восточного сатрапа в Италии обходился римской казне в восемьсот тысяч сестерциев. В день отъезда император

подарил ему сто миллионов и большое число квалифицированных строителей для реконструкции второй столицы Армении Артаксаты, которую Тиридат решил переименовать в честь своего римского друга в Неронию. Энтузиазм армянского царя заставил задуматься и Нерона, не дать ли и Риму новое название Нерополь.

Во время пребывания Тиридата в Италии римский император имел с ним продолжительные беседы. Гость познакомил его с культом древнеиранского бога солнца Митры и посвященными ему ритуалами. Нерон в свою очередь рассказал о своих смелых проектах экспедиций за Каспийское море и в Эфиопию. Но главным образом ввел армянского царя в сладкую римскую жизнь, которая открылась ему во всем своем великолепии настолько, что он, отказавшись от своих строгих религиозных запретов, вернулся в Армению морским путем.

Обряд посвящения Митре, открытый Тиридатом Нерону, лег в основу домысла о чудовищном сексуальном извращении принцепса. Если верить Светонию, Нерон, облеченный в звериную шкуру, выскакивал из клетки, набрасывался на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и насыщал свою похоть. Толкование Светония – скорее всего плод писательского воображения или результат непонимания истины, а возможно, сознательного искажения ее. Гораздо правдоподобнее, что Нерон в этой сцене демонстрировал ритуал посвящения в митраический ранг «Льва». Человек увлекающийся, экзальтированный, актер по самой своей сути, он, видимо, захотел разыграть перед своими друзьями один из обрядов митраизма, и этот в общем – то безобидный спектакль впоследствии был истолкован в высшей степени превратно и оскорбительно для него.

Следует сказать, что Нерон проявлял живое любопытство ко всем религиям, особенно пришедшим в Рим с Востока. Интересовался он и христианством, но не нашел в нем ничего привлекательного для себя. В учении христиан слишком много было аскетизма, презрения к человеческим радостям, страдальческого самолюбования, бессмысленного мученичества за веру. Нерон же страстно любил жизнь, его артистическая душа жаждала красоты и гармонии, царящих в мире традиционных греческих богов.

Знаком он был и с религией иудеев, большой почитательницей которых была Поппея. Увлеченная иудаизмом, императрица встречалась даже с великим жрецом Иерусалима. Еврейский актер Алитир представил ей писателя – историка Иосифа Флавия, который добился у нее освобождения нескольких раввинов, заключенных римлянами в тюрьму. В одной из своих книг еврейский историк отозвался о Поппее с большой похвалой, назвав ее благочестивой. Благодаря жене Нерон смог сделать различие между иудеями и христианами, которые тогда часто смешивались.

В то время принцепс был захвачен новым суеверием, истово почитая маленькую статуэтку, изображавшую девушку. Эту фигурку, как охрану от всех козней, ему подарил какой–то плебей незадолго до раскрытия заговора Пизона. Поэтому Нерон уверовал в то, что она наделена чудесной силой и аккуратно трижды в день приносил ей жертвы.

– Фигурка этой девушки открывает мне будущее, – уверял он многочисленных скептиков.

Полагая, что императору надо иметь супругу, Нерон после соответствующего траура по умершей Поппее принял решение вновь вступить в брак. В этот раз он обратил свой взор на Антонию, единственную из детей Клавдия оставшуюся в живых. Выбор был не случаен. Этот династический брак укрепил бы его положение. Однако свояченица, помня об участи Октавии и печальной судьбе своего мужа Фавста Суллы, казненного по приказу Нерона, выйти за него замуж отказалась. Но это ее не спасло. Последовало обвинение в подготовке государственного переворота и смертный приговор.