Нерушимые истины
Шрифт:
Известные монахи–учёные
В Тибете известны шесть монахов–учёных, называемых шестью украшениями, как особо достойные почитания за их философский, творческий вклад в развитие существенных идей махаяны и обеспечение основ буддистской философии в Тибете. В число этих шести входят три «основателя»:
1) Нагарджуна (Nagarjuna) (первый–второй века н. э.), считается «вторым Буддой» и инициатором махаяны, основатель
2) Мадхьямаки (Madhyamaka), наиболее важной философии
3) махаяны в Тибете, тот, чьи работы о пустоте заложили основы, на которые опираются все остальные мыслители махаяны;
4) Асанга (Asanga) (третий–четвёртый века), учитель третьего
5) поворота колеса и основатель Йогачары (Yogachara), дал обширные учения о пути и практике бодхисатвы;
6) Дигнага (Dignaga) (пятый–шестой
7) буддизма;
и три выдающихся комментатора:
4) Арьядева (Aryadeva) (четвёртый век), первый ученик Нагарджуны, который считается вместе с последним основателем школы Мадхьямака, комментатор работ Нагарджуны;
5) Васубандху (Vasubandhu) (четвёртый–пятый век), младший
6) брат Асанги, ученик и комментатор;
7) Дхармакирти (Dharmakirti) (седьмой века), логик буддизма, известный своими способностями развенчивать неправильные представления[23].
Другими великими индийскими монахами махаяны, чьи мысли и работы внесли заметный вклад в тибетский буддизм, являются учителя школы Мадхьямаки- Буддхапалита (Buddhapalita) (пятый–шестой века), Бхававивека (Bhavaviveka) (шестой век), Чандракирти (Chandrakirti) (седьмой век) и Шантидева (Shantideva) (восьмой век); учёные школы Йогачан — Стхирамати (Sthiramati) (шестой век) и Дхармапала (Dharmapala) (шестой век); Шантаракшита (Shantarakshita) (восьмой век) и Камалашила (Kamalashila) (восьмой век), которые синтезировали учения Мадхьямаки и Йогачары. Работы этих великих авторов махаяны изучаются и хорошо известны в Тибете, и все «мышление» махаяны в Тибете в течение последних пятнадцати веков неизменно идёт от них.
Наследие Ваджраяны
Сиддхи (Siddhas)
Как уже говорилось, буддистские традиции лесного отшельничества непрерывно поддерживались в Индии и большей части Азии, хотя они обычно существовали на периферии основной линии — организованного монашества. Это периферийное положение было точным и соответствующим отражением характера лесных традиций, с акцентом на радикальном отказе (даже отсутствии крыши над головой), жизни в одиночестве (только в соседстве деревьев и животных), интенсивной практике медитации (как днём, так и ночью) и реализации пробуждённого состояния уже в настоящей жизни. В Азии в разное время последователи идеи лесного отшельничества существовали среди всех главных направлений буддизма, включая ранние школы, махаяну и ваджраяну. К седьмому столетию, когда Тибет был готов начать «импортировать» буддизм из Индии, в самой Индии последователи лесного отшельничества ранних школ как немахаяны, так и махаяны, по всей видимости, в значительной степени исчезли. Теперь выжившие члены ранних школ и обычной махаяны придерживаются строго монашеских традиций. Единственный тип лесного буддизма, о котором мы слышали в Индии в этом и последующих столетиях, — ваджраяна.
Согласно великому тибетскому учёному Ламе Таранатхе (шестнадцатый- семнадцатый века) и его «Истории буддизма в Индии», буддизм ваджраяны уже во время Нагарджуны (первый–второй века) мог встречаться в джунглях Индии, у маленькой группы изолированных и анонимных медитаторов, которые следовали этим путём к реализации[24]. Эти учителя, называемые сиддхами (siddhas) («безупречные, достигшие совершенства»), были практиками особых традиций самых высоких или самых внутренних тантр. Согласно Ламе Таранатхе, эти учителя передали опыт своей практики и реализации только одному или, возможно, очень немногим ученикам. Тулку Тхондуп Ринпоче (Tulku Thondup Rinpoche) говорит: «Тантры Внутренних Ян, самое высокое учение буддизма, были переданы в Индию как самая строгая тайна»[25]. К восьмому столетию ваджраяна становится в Индии все более видимой вследствие её роста и увеличения популярности. В восьмом — двенадцатом столетиях известно о существовании восьмидесяти четырёх махасиддхов (mahasiddhas), или «великих сиддхов», живших по всей Индии и следовавших традиции ваджраяны. Они преподавали, совершали чудеса и передавали учение ваджраяны избранным ученикам. Как мы увидим, сиддхи сыграли центральную роль в передаче буддизма в Тибет, и впоследствии тибетские сиддхи переносили в Тибет учение своих индийских коллег сохранившиеся до наших дней.
Сиддхами были как мужчины, так и женщины, которые в своей дотантрической жизни часто оказывались в тяжёлых жизненных ситуациях, в беде, неурядицах и страданиях. Им, как и Будде Гаутаме, обычная жизнь не давала никакой надежды на облегчение и никакого обещания компенсации. Как правило, они встречались с гуру, который принимал их в качестве учеников и допускал к практике ваджраяны через абхишека (abhisheka),
Сиддхи часто возвращали свою реализацию обратно в мир, где они вели обычную жизнь мужчин и женщин, мирян — практиков буддизма, представляя все слои общества, и были правителями, учёными, кузнецами, уборщиками и так далее. Таким образом, они использовали «обычную жизнь» как средство для своих учений и передачи унаследованных ими знаний. Восемьдесят четыре сиддха, иногда остававшиеся анонимными, казались неисключительными, недуховными людьми в рамках обычного общества. В другие времена они демонстрировали свою реализацию шокирующими и необычными способами. Иногда их называли сумасшедшими (ньонпа, nyonpa), что было вызвано их бескомпромиссным выражением крайней мудрости и сострадания в обычном обществе — поведением, которое казалось «ненормальным» по обычным стандартам.
Один из индийских махасиддхов, мужчин и женщин, которые были учителями ваджраяны и способствовали распространению этого учения в Тибете.
Любым способом они несли своё учение, обращая запутавшихся или грешных и ведя учеников глубже в природу реальной действительности.
Согласно Таранатхе — и это подтверждается современными учёными, — на ранней стадии ваджраяна была строго немонашеской традицией. Среди восьмидесяти четырёх сиддхов, как описано в их индийских биографиях (Chaturashiti-siddhapra-vritti), подавляющее большинство не имело вообще никакой связи с буддистским монашеством. Было лишь несколько человек, начавших свой путь как буддистские монахи, но фактически все они в итоге отделили себя от монашеской жизни, поскольку начали практиковать ваджраяну. Уравновешенная и обычная атмосфера монастыря явно не могла сдержать энергию, смелость и непредсказуемость их духовного поиска. Сиддхи практиковали либо в диких местах в уединении, или в процессе обычной мирской жизни. К десятому столетию в индийских монастырях начали практиковаться более обычные формы тантрического буддизма, и следующие два столетия тексты ваджраяны изучались уже в самих монастырях[26]. Однако даже в этот период наиболее серьёзная практика ваджраяны встречается среди отшельников и йогинов — мирян вне обычного уклада организованных монастырей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В тибетском буддизме есть два главных пути, которыми может идти любой человек, исповедующий буддизм: путь изучения и путь медитации. Хотя эти два пути большинством тибетцев обычно объединяются в разных пропорциях, тем не менее полезно их различать. Чокьи Ньима Ринпоче (Chokyi Nyima Rinpoche), представляя точку зрения Наследия Практики (тибетские наследия, акцентирующие внимание на медитации), описывает эти два пути следующим образом:
«Стиль учёного состоит в изучении многочисленных деталей и тщательном отражении их, очищая понимание человека, используя слова Будды, утверждения просветлённых наставников и силу личного рассуждения. Поступая так, можно получить ясное понимание реального состояния вещей, каковы они есть… Особое обаяние критических вопросов и анализа предотвращает человека от следования подходу простого медитатора и получения немедленной уверенности в абсолютном характере пустоты, основы пробуждения, что является самой сутью всех будд. По этим причинам некоторые люди видят намного больше пользы в аналитическом подходе учёного, благодаря которому сомнения и недостаток понимания могут постепенно рассеяться… Это — один тип подхода, и он превосходен.
Другой тип, к которому люди испытывают меньшую склонность, состоит в изучении всех деталей слов Будды и утверждений просвещённых наставников или исследовании их силой фактического рассуждения. Люди скорее хотят сосредоточиться непосредственно на самой сути пробуждённого состояния — пробуждении, которое представляет любой возможный аспект знания точно, как он есть, — лично, в пределах своего собственного опыта. Такие люди не так заинтересованы в длинном, вьющемся окольном пути через детальное изучение и аналитические предположения; они скорее хотят немедленной и прямой реализации. Для таких людей существует подход точных наставлений [по медитации], включая Махамудру и Дзогчен (Dzogchen)»[27].