Несчастье на полставки
Шрифт:
— Он запретил, Асенька, — покаялась моя вроде как всю жизнь потенциальная свекровь. — Строго-настрого! Еще пара часов и я бы сама тебя набрала — температура-то уже под сорок. Ромка сказал, что если еще раз скорую вызову, он со мной совсем разговаривать перестанет…
— Я еду, — только и выдохнула, сбрасывая вызов. Проклятый лифт все никак не хотел подниматься, так что я, наплевав на все и вся, бегом ринулась к лестнице. И я не то, что запыхаться, я думать-то толком не успевала!
В висках только мысль билась: лишь бы не опоздать, лишь бы не опоздать, лишь бы… черт, Андреев,
Правда, как бы ускорить процесс моего перемещения в нужное место?
— Подвезти, красавица? — в первую раз за всю мою невезучую жизнь я вдруг получила доказательства тому, что мысли материальны. Вот только подумала о скоростном транспорте, пробегая по забитой подземной парковке, как около меня затормозил автомобиль, бодро взвизгнув колесами. А в открытом окне, улыбаясь, маячил… угадайте, кто?
Правильно, Максимка, мать его, Сергеевич!
— Вот честное слово, если бы ты не явился так вовремя, я за все твои интриги набила бы тебе морду, — чертыхнулась сквозь зубы, почти не раздумывая запрыгивая в авто, и закидывая рюкзак на заднее сидение. — Не мог сказать все как есть сразу?!
— А ты бы мне поверила? — иронично выгнул он брови, стартуя с места, причем довольно-таки быстро. — Или решила, что давлю на жалость? Кстати, пристегнись.
— Не поверила бы, — вынуждена была мрачно признать, выполняя озвученную просьбу. — Но ты знал, что я побегу к нему!
— Конечно, — дернул уголками губ бывший босс, уверенно и лихо выруливая на дневной проспект, свободный пока от пробок. — Это было предсказуемо. Соколовская, ты можешь обманывать себя, но врать мне бесполезно. Я давно понял, что никакой дружбой между вами не пахнет.
Очуметь, какие выводы. А, главное, своевременно-то как!
— А зачем тогда ты его дразнил в тот день, когда огреб от него по морде?
— Настя, ты как ребенок, — чуть ли не вздохнул Макс, впрочем, не отвлекаясь от дороги. — Я собирался заиметь себе шикарного переводчика, и ты знаешь каким способом. Так почему я должен был собственными руками раскрывать перед тобой своего потенциального конкурента?
— Логично. Но ты — корыстная задница, ты в курсе?
— Я тебе уже говорил, Анастасия, — довольно ухмыльнулся тот. — Не нашлась еще та девушка, которая меня перевоспитает. Меня же самого все полностью устраивает.
Вот и как прикажете на это возразить?
Хотя, не слишком-то я об этом всё думала. Спрашивала чисто так, для проформы, чтобы хоть чем-то занять мысли и попытаться не сойти с ума от волнения. Только паника, только хардкор!
Всю дорогу я нервно кусала губы, хваталась за телефон и убирала его обратно, шкрябала ногтями по дверной обшивке, постукивала ногами — короче, нервничала всеми доступными способами. И ни разу, ни разу! У меня не возникла мысль о том, что меня шикарно разводят.
Это было бы нормально для Макса, у которого все средства хороши что по части баб, то и по части работы. А вот для Андреева, тем более для его мамы, которая в своем единственном сыне души не чает, это слишком низко! Да и не решился бы Ромашка после всего, что между нами случилось.
Не
Вот только волноваться меньше я все равно не стала. И когда мы, наконец, примчались на другой конец города, в тот самый элитный поселок посреди почти деревенской глуши, я уже готова была разорвать руками любого дракона и уверовать в Белых ходоков, высунувшихся из-за ближайшего забора.
Словом, я навоображала себе такого, что не могло присниться даже многоуважаемому автору Игры Престолов!
Да о чем тут говорить? Я даже не остановилась ни на секунду, чтобы погладить своего Малыша, мирно сосуществующего с охранными доберманами семейства Андреевых. Я даже не видела, пошел ли за мной Макс, и какими глазами на меня смотрела охрана. Я бы, наверное, снесла бы все двери, если бы они были закрыты!
Но, к счастью, меня ждали. Я успела только мимоходом кивнуть Ромкиному отцу, махнуть рукой его матери, и дальше на крейсерской скорости сбежать по ступеням на второй этаж. Чтобы потом резко притормозить перед дверью нужной мне спальни, хватаясь за ручку трясущейся рукой и облизывая пересохшие от волнения губы.
Каюсь, заходить было страшно.
Я ожидала увидеть самое ужасное. Кошмарные язвы, уродливые синяки, обезображенное лицо, свежие ссадины и шрамы, прикроватную тумбочку с кучей лекарств… Заходить было действительно страшно. Но и тянуть я больше не могла, изводя себя чересчур богатой фантазией и практически животным страхом за любимого человека.
Набрав воздух в грудь, собрав в кулак всю свою решимость, я, наконец, дернула за ручку и тихонько вошла. Тихо-тихо, практически на цыпочках! Напряженно осмотрелась вокруг, чувствуя, как закладывает уши от судорожно колотившегося сердца…
И, на выдержав, негромко рассмеялась, приложившись лбом о косяк, увидев, наконец, неизлечимого больного, прикованного «страшной» болезнью к кровати.
Нет, Макс меня не обманул. И Ромкина мама тоже. Этот мятный грибочек действительно был прикован к кровати коварным недугом, и вряд ли в ближайшую неделю, а то и две будет способен выйти из дома. И теперь я прекрасно понимаю, почему многозначительно давил лыбу мой бывший боссушка, и почему сам Ромка, мирно спящий сейчас, в строгом порядке отказывался ехать куда-либо, да еще запретил матери звонить мне.
А знаете, почему? Да потому что этот уникум, этот упрямый барашек, это чудушко в зеленую крапинку… умудрился в свои неполные тридцать лет где-то подхватить ветрянку!!
Судьба… ну, ты знаешь, кто ты такая, да?
Продолжая посмеиваться над всем в целом и собой в частности, я тихо прошла и аккуратно присела на край кровати, стараясь не разбудить Ромашку. А потом, не выдержав, все-таки коснулась кончиками пальцев его раскрашенного лица, так и не сумев перестать улыбаться. В таком возрасте эта детская болячка не смертельна, но очень опасны ее осложнения и последствия.