Несчастные девочки попадают в Рай

Kerry

— Злата, — робко позвал Паша, — а почему тебя Васька шалавой называет?

Его заявление лишило меня дара речи. Что, простите?

— Это потому, что ты в детстве с разными игрушками спала? — предположил он. — Тогда у нас пол класса тоже шалавы?

Мне было пятнадцать, и я не имела вести конструктивную диалоги с младшим поколением. Не умела сглаживать правду, которая в действительности омерзительна. Не умела надевать маски безразличия, а только всем своим видом демонстрировала, как была ошарашена.

Я могла

биться об стену, кричать, плакать, проклинать эту жизнь, визжать, кусаться, но не могла оставаться дома. Теперь точно не могла. На этот раз Рыбин попал в самое уязвимое место. Он выиграл только раунд, но борьба продолжается. Я не намерена терпеть его выходки. А если даже их придется терпеть, то это будет только моя ноша. Моя, и ничья больше.

***

После бессонной ночи, я медленно ковыляла в школу, надеясь на спокойный и умеренный день. Что ж, это было полной глупостью, потому что, как только я отошла от дома, за моей спиной появились Рыбин и Саша. Казалось, они ночевали под моими окнами и только ждали, когда я выползу из своей избушки.

К опасности нельзя привыкнуть, но можно приготовиться.

— Знаешь, Сокол, — демонстративно громко говорил Вася, — правило, запрещающее истреблять заразных — ужасно. Ты только посмотри, как они мучаются при жизни.

Игнорируя их издевательский смех, я продолжала вышагивать по дороге, смиренно опустив голову.

Поверить не могу, что попойка на речке обернется для меня таким кошмаром; что перевернет мою жизнь с ног на голову; что лишит самого родного и покажет истинную натуру того, кто когда-то казался родным.

Так всегда. Совершив множеств ошибок и даже заплатив за это самой дорогой монетой, ты все-равно возвращаешься к заглавию, которое гласит: «Это твоя ошибка. Твоя вина». Никто не заставлял меня крутить хвостом перед лицами Соколовых. Никто не заставлял меня отказываться от них. И, никто не заставлял меня отмечать праздник в компании Рыбина. Смерть дедушки не стала точкой в этом беспределе, напротив, это была стартовая лента, которую, оступившись, сорвала только я.

— Как дела? — Поравнялся со мной Рыбин. — Получила мое письмо?

— Ты про тот скверный набор ошибок? Да, получила.

Понятия не имею, почему начала дерзить ему, да и вообще — отвечать. Наверное, лучшая защита — это нападение.

— Мы соскучились, Заразная, — Передо мной выпрыгнул, как никогда веселый Саша. Я не узнала его. Его глаза светились безумием, а на лице играла не менее безумная улыбка. С каждым днем, он все больше походил на Рыбина. Такой же хамоватый и вульгарный.

— Это не взаимное чувство, — буркнула я, чувствуя, как скручиваются внутренности. Мышцы заныли от боли — так сильно я напряглась.

— А мы для тебя сюрприз приготовили. Глянешь? — подпрыгивал Рыбин.

— Да, не сюрприз, а мечта, — подначивал Саша.

— Ты так долго болела, поэтому, нам захотелось

сделать тебе приятное.

— Обещаю, ты расплачешься, — хитро улыбнулся Саша.

— От счастья, конечно же, — поправил Рыбин.

— Почему именно я? — этот вопрос давно крутился у меня на языке.

Рыбин состроил обиженное лицо.

— Потому что мы любим тебя, забыла?

Из моего рта вырвался нервозный смех.

— От такой любви птицы дохнут, Рыбин.

— И не только.

Ненависть сожгла меня изнутри. Не знаю, был ли это намек, но я восприняла это как очередное признание. Рыбин повинен в смерти моего дедушки. Это был он. Нет, это точно был он. Сколько же я буду это терпеть?

Я пропустила поворот на школу, сворачивая к дому Рыбина.

— Эй, школа в другой стороне, Заразная.

— Я знаю, — обогнув Сашу, я нарочно задела его плечо. — Я иду не в школу, а к тебе, Рыбин. Твой отец дома?

Улыбка спала с его лица.

— Что ты мелешь, дура? Не смей приближаться к моему дому.

— Не волнуйся. Зараза к заразе не липнет.

— Стоять, я сказал!

— Да пусть идет, Рыба, — пробурчал Саша. — Чего ты боишься?

Да, чего же ты боишься, Рыбин?

Мерзавец помедлил с ответом.

— Ничего. Пусть валит, — сплюнув себе под ноги, он наградил меня угрожающим взглядом и пошагал в обратную сторону.

Я не собиралась жаловаться на Рыбина. Точнее, передумала. Был слишком большой риск. Да и какой в этом смысл, когда участковый — папаша Рыбина, ничего и слышать не хочет от том, что его сыночек был в тот день на дамбе. Он покрывает его. И неспроста, ведь? Значит, ублюдок виновен.

Сделав несколько кругов вокруг «милицейского» дома, я направилась в ненавистную школу. Влажность, наполнявшая воздух, душила. Колючая форма прилипла к телу — отвратительно. Впрочем, как и начало сегодняшнего дня. Единственное, что поистине могло спасти ситуацию, так это мои примирение с ребятами. Откровенно говоря, я всерьез соскучилась по Нине. Я скучала по Семену и по его глупым шуткам, как когда-то скучала по армейским байкам дедушки. Я наблюдала за радостными лицами ребят, но не могла порадоваться вместе с ними. Это как есть лимон без сахара — никой сладости, только лишь кислое настоящее.

Перед входом в школу, меня встретил Пашкин одноклассник — Жора.

— Злата, беда! — кричал он, несясь мне навстречу. В отличии от Паши, его лицо было чистым, без побоев.

— Что случилось?

— Павлик за школой! Дерется!

— Опять?! — опешила я. — Где именно? Показать сможешь?

Пока я догоняла мясистого Жору, то уже успела придумать несколько наказаний для братца. Этот мелкий сорванец не отделается простым выговором. Я свяжу его резинкой от его же трусов, утоплю в бочке с головастиками, а потом закопаю, как ту восьмипальцую ведьму. Какой же он несносный!