Несгибаемый. Враг почти не виден
Шрифт:
– Ой, бросьте, – смешно всплеснув руками, с наигранным смущением произнес Петр.
– Проходите уже, весельчак.
– Марфа Кузьминична, я только умоюсь, переоденусь да пойду.
– Что так-то? Ужин на столе. Ждала вас.
– В гости зван. Поем там.
– Ну, как скажете.
Кессених не разочаровал. Помимо пива, у него нашлись великолепно запеченный гусь и, разумеется, колбаски. Это для русских к пиву нет ничего лучше рыбы. Немцы на данный вопрос смотрят под несколько иным углом. Впрочем, не сказать, что Петр не разделял их взглядов.
Или
– Отто Рудольфович, вы уж извините, но давно хотел спросить. Вы где именно воевали? – полюбопытствовал Петр и тут же поправился: – Только вы не подумайте, я ничего такого, просто интересно.
Они сидели в комнате инженера, являющейся одновременно его кабинетом, и попивали в меру охлажденный напиток. Правда, сейчас хорошо бы оказаться в креслах с высокими спинками. Да чтобы у камина, весело потрескивающего горящими поленьями. Уж больно вечер располагает.
– Я служил в армии генерал-фельдмаршала Макензена, если вам это о чем-то говорит.
– Кажется, это его стараниями в пятнадцатом году был опрокинут русский фронт?
– И не только. Его называли «пожарным» и направляли на самые ответственные и сложные участки. И Горлицкий прорыв – это его рук дело. Ну и моих в том числе. Вас это раздражает?
– Уверен, что вы не расстреливали и не истязали русских пленных и не участвовали в казнях мирных жителей. Это просто как-то не вяжется с вашим образом. В остальном… Была война, и вы выполняли свой долг. Война прошла, не вижу причин вас ненавидеть. И уж тем более после памятного происшествия. К тому же я не участвовал в той войне.
– Как такое могло случиться?
– Уж случилось. Не всем же воевать.
– Конечно, странно. Но с другой стороны, Россия имеет куда больше населения, чем Германия и бывшая Австро-Венгрия вместе взятые. Ну да бог с ней, с войной. Я тоже давно хотел вас спросить. Какое у вас образование?
– Школа и железнодорожное училище, по специальности машинист-механик.
– Но разбираетесь вы и в иных областях.
– Так, может, я просто уникум такой.
– Петр, уверен, что вы никогда не видели уникумов. Мне же довелось наблюдать одного. Он на интуитивном уровне улавливал правильное направление, но не мог толком ничего объяснить. Однажды я слышал поговорку, и она очень хорошо подходит к таким людям: «Он как собака – все понимает, только сказать ничего не может». Разумеется, это относится к уникуму, не имеющему образования. Вас это не касается. Сказать вы можете многое, пусть и не всегда технически грамотно. Но в то же время чувствуется, что ваша начитанность и ваши знания никак не укладываются в рамки железнодорожного училища.
– И вы совершенно правы. Я самоучка. Не совсем, конечно.
– О-о да-а, я уже успел кое-что увидеть. – Инженер добродушно улыбнулся и отсалютовал Петру бокалом с пивом.
– А хотите, скажу, что мне сегодня пришло на ум во время рабочего дня? – слегка подавшись вперед, с задором произнес Пастухов.
– У вас еще есть время о чем-то там думать?
– А как еще коротать его в дороге? Вот и крутятся всякие-разные мысли.
– Внимательно слушаю вас, – без капли иронии подбодрил собеседника немец.
– Просто я посмотрел, как работает экскаватор, потом обратил внимание на то, как поднимают кузов самосвалы, и у меня родилась идея.
– Но, как всегда, грамотно подать вы ее не можете?
– Ну, допустим это не всегда справедливо. Но в общем и целом – да. Грамотно к этому делу я подойти не смогу. Но на уровне того же механического молота в кузнице – вполне. То есть работать будет, хотя и не столь эффективно, как это возможно при вдумчивом подходе.
– Петр, вы меня уже заинтриговали. Так что не тяните.
– Мне бы где-нибудь начертить. Каракули, конечно, но словами я и вовсе не объясню.
– Ну что ж, прошу.
Кессених одним плавным движением поднялся со своего места и, подхватив керосиновую лампу, отошел к окну, у которого стоял кульман. Установил лампу на специальную подставку, так чтобы зеркальный отражатель был направлен на рабочую поверхность. Затем быстро перебрал несколько использованных альбомных листов и, выбрав с каким-то рисунком, закрепил его на кульмане чистой стороной наружу:
– Можете не стесняться.
– Благодарю.
Петр сделал большой глоток, допив остатки пива в бокале, и, отставив опустевшую посуду, взялся за карандаш. Вообще-то чертежником он был еще тем. Но тут весь расчет на опыт и знания Отто Рудольфовича. Грамотный мужик, а потому должен разобраться.
Пастухов как мог нарисовал схему обычного для его времени экскаватора, стрелы с двумя плечами. Вот только они не имели привычной для этого мира Х-образной формы, а скорее походили на руку. А еще вместо признанных тут массивных рейки, шестерни и сложной системы стальных тросов он предлагал использовать шарнирные соединения и четыре гидравлических цилиндра. Причем сам ковш у него получался подвижным.
– Цилиндры, шланги высокого давления, масляный насос, перепускные клапаны. Все это есть на самосвалах, только нужно их использовать по-другому, – пояснил Петр.
– Нет, цилиндры с самосвалов не подойдут. Там немного другая конструкция, – возразил инженер, помяв бритый подбородок.
– Можно слегка доработать, и будут функционировать как надо. В смысле работать конструкция будет, другой вопрос – насколько эффективно, – тут же поспешил поправиться Петр.
– Согласен. И все же лучше все просчитать и использовать специальные цилиндры.