Несильно беременна

Воск Степанида

— Пожалуйста, — повторила, добавив чуточку подобострастия.

Глаза Андрея сузились. От чутко уловил интонацию.

— Впредь, попрошу со мной не шутить. Ты не знаешь на что я способен в гневе.

— Знаю, мальчики рассказали, — вырвалось от волнения.

Мужчина хмыкнул.

— Они могут, — и добавил. — Мы договорились?

Хотела спросить «о чем?», но благоразумие взяло верх.

— Угу.

— Я надеюсь.

Андрей поднялся на ноги, собираясь уходить.

— А я так и буду валяться сосиской?

— Нет, —

коротко ответил. И вышел.

И кто он после всего этого? Брехун? Оставил лежать спеленутой на кровати.

Додумать не успела.

В комнату вошел Артик и, не говоря ни слова, развязал меня. Все молча. Хотела спросить что это с ним, да вовремя, через открытую дверь, заметила в темноте коридора знакомую тень.

Хозяин контролировал все до мелочей. Тиран. Деспот. Сатрап.

Так бы и стукнула чем-нибудь тяжелым по темечку. Например, бейсбольной битой.

Глава 10

— Доктор, помогите мне. Вы же видите, что меня держат насильно, — взмолилась, как только осталась с Сычевым наедине.

Он резко посмотрел по сторонам. Затравленно улыбнулся. И тут же спрятал глаза.

— Я не могу. Даже не просите, — руки мужчины, держащего шприц, чуть подрагивали.

— Ну дайте хотя бы телефон, мне только один раз позвонить, — продолжала настаивать, понимая, что врач единственная моя надежда.

На окнах комнаты решетки толщиною в палец. Дверь закрывается на замок. Через сливное отверстие в ванной комнате не убежать. В форточку дымком не просочиться. Азбукой Морзе в ночи не отстучать светом. А все по причине незнания шифра. Я же не думала, что она мне понадобится. Так бы зубрила ночи напролет.

Что же делать?

У бандитов просить помощи бесполезно. Они не помогут. Это точно.

— Да вы что? Ребята сразу узнают, что это я вам его дал, — возмутился Сычев. — Мне проблемы не нужны.

Мужчина не на шутку боялся.

Чем же они так его прихватили? На что подсадили? На деньги? Услуги? Долги?

— Не узнают, — постаралась успокоить врача и добиться желаемого. — Я им ничего не скажу.

Чтобы сбежать я готова была уговаривать, льстить, убеждать.

— Нет. Нет. Мне еще моя голова дорога, — лекарство потекло из ампулы в шприц.

Трус. Хотелось высказать все, что думаю о нем.

— Она тут же полетит вам под ноги, как только я выберусь из этого дома, и сделаю заявление куда надо, — прошипела, с ненавистью смотря на Сычева.

Плохой из меня получился переговорщик. Как не старалась, но настроить врача на помощь не смогла.

— Вот когда выберетесь, тогда и поговорим, — похоже, что доктор был уверен в моей неспособности освободиться. Или во всемогуществе моих похитителей.

Дернул же меня черт в прошлый прием к врачу разоткровенничаться. Кто же знал, что обычная болтовня о жизни и ее наполнении, вернее, отсутствии наполнения, сыграет

со мной злую шутку.

Настроение и без того отвратительное, тут же поползло стремительно вниз.

— Вы будете главным обвиняемым по делу о похищении, насилии, нанесении вреда здоровью. Пособников судят по той же статье, что и соучастников, — об этом мне рассказывал бывший.

Он имел юридическое образование и любил им козырнуть сразу после занятий сексом. Таким образом он подчеркивал свою значимость и весомость.

— Вас били? — ужаснулся мужчина.

Его вопрос натолкнул меня на очередную мысль. Подумала, что стоит надавить на жалость. Пусть посочувствует. Вдруг это мне поможет освободиться.

— И били, и пытали, — принялась наговаривать на похитителей, одновременно делая скорбное лицо.

Надо отдать должное бандитам, кроме того, что спеленали по рукам и ногам, да кляп в рот засунули, никаких других насильственных действий с их стороны замечено не было. Вывернутую пистолетом руку можно было не брать в расчет. Она перестала болеть буквально через несколько мгновений.

— Это ужасно, — заявил Сычев, вгоняя иглу в вену.

Для более качественного оплодотворения требовались витамины и питательные вещества и ими меня осчастливливал продажный доктор.

— Больно, — возмутилась. И чуть слезу не пустила. Настолько сильно скривилась, показывая эмоции.

— Потерпите, — произнес врач, но скорость введения лекарства уменьшил. Жечь стало на порядок меньше.

— Вы же врач, вы должны мне помочь. Вы же давали клятву Гиппократа, — меня больно ранило отсутствие реакции Сычева на мои жалобы.

— Я поговорю с ними, — глубокомысленно заявил, вытаскивая иглу и прикладывая ватку к месту укола.

— О чем? — уточнила.

— Чтобы они вас не били. Это может повредить зачатию.

Похоже, что никто в этом доме не сомневался что моя беременность это почти состоявшийся факт.

— Р-р-р-р, — зарычала от бессилия.

— Потерпите немного. Все будет хорошо, — принялся успокаивать меня мужчина. Даже погладил по руке, будто это могло помочь.

— Что вы называете «хорошо»? Забеременеть от трупа? Это, по-вашему, хорошо? Вы, вообще, в своем уме? — я уже не сдерживала эмоции.

Да и как их сдержать, если последняя надежда на избавление от плена скончалась в страшных муках.

— Все женщины беременеют. Это нормальный процесс. Женский организм именно для этого и предназначен.

Чем больше врач говорил, тем сильнее я зверела.

Будь моя воля, я бы всех мужчин в доме порвала на мелкие частички, превратила в прах и развеяла по ветру.

Садисты. Вредители. Ушлепки бешеные.

— А если я не забеременею? — вдруг мстительно спросила, наблюдая за реакцией.

— Вы что? Вы что? Не может такого быть, — кажется, кое-кто испугался до чертиков. Сычев побелел, потом покраснел, затем пошел пятнами.