Несколько историй из жизни отсутствующих
Шрифт:
А внизу джентльмены собирались играть «ривер»3, в котором на кону стояли головы, в том числе и моя. Возможно, это было проявлением малодушия, но сейчас мне хотелось только одного: быть как можно дальше от этих безумных фетишистов и смертоносного червячка в криогенном контейнере, и пусть они сами с собой разбираются. Мне было плевать на Последнюю Империю и ее императора, мне было плевать на органический антиквариат и все, что с ним связано, равно как и на то, какой национальности был Адам, и был ли он вообще. Я хотел забыть обо всем этом раз и навсегда и жить как прежде.
…
Израиль Иммануилович пришел
Такое его появление стало полной неожиданностью для человека в новой шляпе. И хотя выражение его лица при этом ничуть не изменилось, я заметил, как на мгновение он весь напрягся, а правая его рука непроизвольно потянулась к скрытому под одеждой оружию.
Израиль Иммануилович, не спеша, подошел поближе и, остановившись метрах в семи-восьми от нашей машины, стал ждать.
– Пора на выход, малыш! – человек в новой шляпе подарил мне полный боевого задора взгляд, обстоятельно похрустел суставами пальцев рук и, прежде чем открыть дверцу и выйти, предупредил: – Инструкции те же: шаг влево, шаг вправо – сам понимаешь…
Сердце бешено колотилось у меня в груди, и совсем не слушались ноги. Я чувствовал себя так, как будто мне нужно было выпрыгнуть из самолета без парашюта. С огромным трудом я выбрался наружу следом за ним и встал рядом с автомобилем, опираясь на капот, чтобы не упасть.
Израиль Иммануилович молча поставил саквояж на землю и сделал два шага назад.
Его визави пружинистой походкой приблизился к заветной цели, однако прежде чем встать на колено и заглянуть внутрь, не забыл чинно, с легким поклоном приподнять в приветствии свою новую белую шляпу.
Осмотром содержимого он, судя по всему, остался доволен. Защелкнув замок, он поднялся.
Наступала развязка, и чей-то торжественно-печальный голос в моей голове произнес: «Ну вот и все!»
…
Предложение Израиля Иммануиловича было коротким и простым: свою часть договора он выполнил, я остаюсь с ним, а человек в белой шляпе забирает саквояж и уезжает, куда ему угодно. Тон, которым оно было озвучено, более подходил для ультиматума и очевидной целью имел продемонстрировать его уверенность в том, что он в достаточной степени контролирует ситуацию, что на любой выстрел последует ответный и счет 2:2 гарантирован.
Такой счет меня лично не устраивал, но, честно говоря, никакого другого исхода я не видел. Стрельба диктовалась логикой момента, а еще точнее, тем обстоятельством, что для того чтобы разойтись без крови, нужно было доверить свою жизнь тому, кого ты во что бы то ни стало хочешь уничтожить и кто полностью взаимен в своих желаниях по отношению к тебе.
Вот и получалось, что, направляясь сюда для того, чтобы меня спасти, Израиль Иммануилович мог рассчитывать только на чудо.
…
Человек в белой шляпе уже целую минуту разглядывал Израиля Иммануиловича. Вероятно, он пытался понять, блефует хозяин магазина подержанных членов или нет, а заодно прикидывал варианты развития событий и возможные свои действия. Только все это было зря.
Самоуверенный кретин! Никакого выбора уже не существовало. Оставалась неясной только одна деталь: чей выстрел будет последним.
– Ты не Авраам, старик, а щенок, который тебе почему-то так дорог, – не Исаак. Чудес не
Верный слуга великого дела, без сомнения, был смел. К жизни своей он относился как к игре, как к кинофильму без дублей, и, видимо, поэтому был весьма склонен к мелодраматическим эффектам.
…
Я так и не понял, что послужило триггером для старта апофеоза. Может быть, у кого-то сдали нервы, а может быть, это был какой-то условный сигнал или что-то еще, чего я не заметил, но только вдруг в воздухе возникло гудение пули крупного калибра, и в тот же момент боковым зрением я увидел, как водителю машины оторвало голову.
Рухнув инстинктивно на землю, я сразу понял, насколько мне повезло с тем, что я не успел отойти от автомобиля и что оказался с той его стороны, которая была обращена к морю, – здесь я был укрыт от огня.
Впрочем, война случилась предельно короткая: сначала раздались три или четыре выстрела – точное количество я не запомнил, а немного позже, с небольшими интервалами, еще несколько. И хотя я непроизвольно жмурился и вжимался в нагретую солнцем железобетонную плиту после каждого, ни один из них не был произведен по мне.
Потом все стихло, и снова остались только шум ветра, плеск волн и раздраженные вопли потревоженных птиц.
…
Я лежал без движения, ожидая, что вот-вот все начнется снова, однако время шло и ничего не происходило.
Я приподнял голову и посмотрел вперед.
Там они и лежали оба: Израиль Иммануилович и человек в белой шляпе.
Можно было долго думать о том, кто, зачем и почему, но сейчас только один факт имел значение: я был все еще жив, а человек, который по сути спас меня, – нет.
Я снова уткнул нос в шероховатую от дождей и ветра бетонную поверхность причала и заплакал. В один момент пронеслись у меня в голове картины наших с ним встреч, разговоров и посиделок за чаем. Вспомнился ром и то, что теперь я никогда уже не узнаю, как к нему пришла идея открыть свой магазин. Где-то внутри меня образовалась гулкая пустота, обещавшая остаться со мной навсегда, с невеселой, правда, оговоркой, что это самое «навсегда» может быть совсем недолгим.
После того как мысль моя коснулась темы человеческих запчастей, она тут же пошла дальше: там, в нескольких шагах от меня, в рыжем саквояже находился источник невероятного зла. Даже своим трехдюймовым кончиком Последний Император все еще сеял смерть, хотя и очистил от себя мир уже невесть когда, и с этим нужно было что-то делать.
Я вытер с лица слезы и подумал о том, что работа у снайперов тяжелая: тихо приди, забейся в какую-нибудь дыру, сиди или лежи в ней час, день, и так далее. Ни поесть, ни погадить толком. А после того как вышибешь у мишени мозги, все то же самое: снова сиди, лежи, пока не смоешься по-тихому. Сколько их, бедняжек, сейчас мается вот так вокруг? Судя по тому, что до сих пор никто не рискнул выйти и прихватить саквояж, такие еще были.
Удивительно, но страх, который мучил меня все последнее время, исчез. Я не смог бы сказать точно, когда это произошло: то ли после того, как я подумал, что в некоторых ситуациях нужны не таблетки от запора, а таблетки для запора, то ли после того, как вспомнил сцену из одного древнего фильма, где во время войны солдаты яростно сражаются за мост, потому что он очень нужен генералам для реализации их гениальных стратегий, а сами при этом больше всего на свете мечтают о том, чтобы пришел кто-нибудь посторонний и взорвал его.