Несколько минут после. Книга встреч
Шрифт:
Он равно учился у жизни и книг. Благополучие большой семьи отца, провинциального доктора, рухнуло внезапно. Однажды сгорел дом: погибли лекарства, инструменты, амбулатория, где доктор бесплатно лечил крестьян. Отец тяжело заболел, до смерти был неподвижен; вскоре после него скончалась мать; один брат погиб, другие разбрелись по стране. Александр жил впроголодь, ему нечего было порой надеть, но он продолжал заниматься. В 1918 году, когда кто-то ради строительства новой культуры наивно и безжалостно крушил старую, Пальмбах сдавал экстерном экзамены в Витебском отделении Московского археологического института.
Он работал счетоводом, учителем в маленьком белорусском
Влюбиться в чужой народ и чужую страну – вовсе не значит забыть другие народы и страны; скорее, наоборот – это значит точнее увидеть свою любовь в историческом контексте. В череде рождений и гибели цивилизаций, вымирания и возрождения языков, культур, дорог. Увлекшись Тувой, Пальмбах увлекся не экзотикой. Он высмеивал очеркистов, строящих свои книги на так называемых парадоксах Востока. Полюбив Туву, он увидел и полюбил ее будущее.
Нет, он не был чудаком. Чудаки действительно украшают мир. Но наивно называть чудаком человека, который, случайно повстречав чужое «завтра», перестроил свою жизнь.
Как произошло знакомство Пальмбаха с Тувой?
Есть воспоминания, документы. Хочу сначала дать слово его тувинским друзьям. И не хочу, как это принято, просить у читателя прощения за длинные цитаты. Конечно, можно все пересказать, но при этом легко упустить интонацию. А в интонации – не только очарование, но нередко и смысл.
Воспоминания о Пальмбахе уведут нас в Москву двадцатых годов.
Вот Коммунистический университет трудящихся Востока. Вот его студенты – африканцы, турки, индусы, монголы, посланцы среднеазиатских советских республик. Разные люди, мечтающие одинаково смело. Здесь преподает и Пальмбах. Мне кажется, он не зря пришел в КУТВ. Но о его мечте – речь впереди.
Осенью 1925 года в КУТВ приехали тувинские студенты, в том числе и Салчак Тока – будущий руководитель Тувинской республики, будущий известный писатель. Он вспомнит: «Встретил нас молодой человек выше среднего роста, с усиками, бледным продолговатым лицом, тонким прямым носом, в поношенной гимнастерке, подпоясанный стареньким ремешком, в солдатских бахилах и картузе».
Это один из точных портретов Пальмбаха. Он еще не знает, что где-то рядом его судьба. Пока, общаясь с тувинцами, просто помогает им преодолеть чувство неприкаянности в огромном незнакомом городе. Пальмбах с ними почти всегда и везде – на физзарядке, в столовой, в литкружке, на вечерах и даже, как с улыбкой пишет С. Тока, так же напевал: «Дуня, Дуня, Дуня, я, комсомол очка моя…»
Он решил за короткий срок выучить тувинцев русскому языку. И мастерски преодолевает трудности – становится артистом, неистощимым на выдумки. «Если он хотел дать понятие «корова», – замечал С. Тока, – то не только писал, но и рисовал на доске корову, показывал нам пальцами рога и даже пробовал мычать. Слушателям это нравилось. Уроки проходили весело, мы вспоминали родной аал. Если учитель задумал научить писать и читать слово «мама», то он брал на руки портфель, укачивал, напевал песню… Все понимали, что русское слово «мама» – это по-тувински «авай». Когда он обучал нас считать, то вел счет на пальцах, тщательно, отчетливо выговаривал каждый слог. Мы хором
Там, в КУТВе, Пальмбах быстро стал необходим тувинской группе. Как вскоре стал необходим всей Туве.
Он приезжал потом в этот край разными дорогами. Приплывал пароходом. Ехал через Саяны на лошадях и автомобиле. Прилетал самолетом. Но первой и главной его дорогой в Туву был все-таки язык.
Когда Александр Адольфович повстречал в КУТВе С.Току и его товарищей, то поздоровался с ними по-тувински: отыскал это приветствие в какой-то книге. Когда через несколько лет в КУТВ приехал учиться Степан Сарыг-оол, Пальмбах уже блестяще освоил тувинский. Это было логично для него. И все-таки… удивительно. Он с детства владел несколькими языками – латинским, греческим, французским, немецким, английским, в юности начал учить арабский. Но тувинский занял особое место в жизни Пальмбаха. Он постигал чужую лексику, как иногда открывают чужой город – не только музеи, центральные улицы и площади, но и задворки, тупики. Он не жалел души и времени, чтобы открыть тайны тувинского языка, и тот стал родным.
Впервые услышав об этом, я улыбнулся: так рождаются легенды… Поверил, узнав: Пальмбах писал на тувинском стихи, делал наброски своих работ. Писатель слушает голос вдохновения и записывает его стремительно, боясь что-то упустить. Вдохновение редко доверяют эсперанто.
Конечно, Пальмбах был среди тех ученых, которые откликнулись на просьбу Тувы – помочь в создании национальной письменности. Они приехали в Кызыл в июне 1930 года. Их встречал весь город. Об этом тоже есть воспоминания Салчака Тока – читая их, чувствуешь движение истории, то, как народ переходит от одного этапа своего развития к другому.
Вопрос о тувинской письменности рассматривается на Политбюро ЦК ТНРП, создана специальная комиссия. Когда слово получает Александр Пальмбах, его слушают особенно внимательно. По сути это целая лекция по тувинскому языку. Первый урок! Ученики – партийные и хозяйственные работники. Они и впрямь походят на школьников – сидят притихшие, взволнованные; повторяют вслед за Пальмбахом буквы и тут же записывают их в тетради.
Имя Пальмбаха сразу разнеслось по Туве. По свидетельству С.Танова, о нем складывали песни. Степан Сарыг-оол не зря на долгие годы запомнит «потрепанный черный портфель, похожий на охотничий ягдташ, который он всегда носил под мышкой. Он казался мне священнее, чем все храмы и дацаны Лхасы и Урги, потому что в нем находилась наша родная письменность».
Это были счастливые дни в жизни Пальмбаха. Может быть, самые счастливые.
Мало создать письменность; нужно ее освоить. По всей республике действуют кружки, пункты ликвидации неграмотности. «Овладев грамотой, помоги своему соседу!» – вот лозунг, тогда облетевший Туву. В этой работе Пальмбах был нужен всем.
Он пишет проект Указа Президиума Малого хурала ТНР, редактирует текст тувинского государственного гимна.
Консультирует сотрудников редакций, учителей, банковских служащих, делопроизводителей.
Заседает в Ученом комитете: здесь идут споры – даже по поводу употребления той или иной буквы.
Преподает все языковедческие дисциплины и фольклор в Кызыльском филиале Абаканского заочного учительского института.
Детская память сыновей Пальмбаха сохранила любопытную деталь: он ежедневно отправлялся в типографию наблюдать за печатанием газет и других изданий на тувинском языке. Следом за Пальмбахом бежала, виляя хвостом, собака Шельма: она постоянно была испачкана типографской краской, а однажды едва не погибла, уснув в печатной машине.