Несколько слов о русской истории, возбужденных «Историей» г. Соловьева

Аксаков Константин Сергеевич

2) мы видим, что община соблюдает себя, не смешивается с государством, отделяет государство от себя, призывает его из земли чуждой. «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, прийдите княжить и володеть нами», – говорит славянская община чуждым князьям. Наряд именно значит государственное, собственно даже военное устройство; впоследствии он значит исключительно артиллерию. В особенности же важно в этом призвании: это – свобода и разумность сознательного поступка, ярко выражающаяся во всем повествовании и в этих приведенных глубокозначительных словах. Государство, внешняя сила, призвано; история России, игра

внешних сил началась [3] .

3

Сверху листа приписано несколько строк, из которых мы могли разобрать только следующее: «Государство как принцип – зло. Но явления этого принципа, факт, подлежит особому суждению. Государство должно быть христианское, но становится христианским не принцип, а люди, корпус государственный. К тому же внешний закон правды должен быть почерпнуть из внутреннего нравственного закона. Община на земле хочет осуществить нравственный закон…» Дальше разобрать нет возможности. – Прим. И. С. Аксакова

Но как скоро община призвала государство, не уничтожая себя и не переходя в государство, – так в основу русской исторической жизни должны были лечь два начала; они и легли; мы видим их сквозь всю историю русскую; община имеет даже свое собственное постоянное наименование: земля. И сквозь все проходят земля и государство, всюду являются как действующие силы (долго дружественно) в русской истории. Стоит только обратить внимание на проявление этого в выражениях: земское и государево или государственное дело, люди государевы и люди земские, холопы и сироты, земщина и опричнина. Государство с землей в союзе любви. Нигде государство с землей не смешивается…

Итак, вот огромное значение факта призвания, как мы его понимаем. Этот факт призвания поставил нас совсем на особую дорогу и резко, навсегда несмесимо, отделил нас от других государств и народов. Наша история начинается со свободы и сознания. История других государств – с насилия и принуждения (бессознательности). Государство сознано было славянами, как необходимая крайность, – и они призвали его, не смешивая его с общиной, с нравственным внутренним началом, с началом жизни, которое сберегли в себе. Вот почему государство никогда у нас не обольщало собою народа, не пленяло народной мечты; вот почему, хотя и были случаи, не хотел народ наш облечься в государственную власть (в республику), а отдавал эту власть выбранному им и на то назначенному государю, сам желая держаться своих внутренних, жизненных начал. Вот почему и государство наше никогда не боялось народа, но часто и всегда само призывало его на совет. Запад – совершенная противоположность. На Западе было наоборот: где дело начинается с темного насилия, где один порабощен другим, при этой неравной борьбе, самое естественное чувство есть столкнуть победителя и сесть на его место. Внешнее начало, закон, сперва жестокий, почти непременно действующий при завоевании и порабощении, должен был усилиться, развиться, и один стать высоко в глазах человека. Так и случилось. Вопрос жизни и истории был решен для западных народов: государство, учреждение (институт), централизация, власть внешняя стала их идеалом; народ (земля)

отказался от внутреннего, свободного, нравственного общественного начала и вкусил плоды начала внешнего, государственного; народ (земля) захотел государственной власти. Отсюда революции, смуты и перевороты, отсюда насильственный внешний путь к насильственному внешнему порядку вещей. Народ на Западе пленяется идеалом государства. Республика есть попытка народа быть самому государем, перейти ему всему в государство; следовательно, попытка бросить совершенно нравственный свободный путь, путь внутренней правды, и стать на путь внешний, государственный. Самое крайнее выражение такой попытки, самое табельное огосударствление народа видим в Америке, в Соединенных Штатах; там это гибельное огосударствление народа может иметь место, потому что там нет ни природной связи единородности, ни воспоминаний местных, ни предания, ни единства веры. Вместо живого народа, там государственная машина из людей. Отношения там становятся политическими: мир и спокойствие основаны не на любви, а на взаимной выгоде. Как ни блестящ внешний порядок, но блеск его наружный; как ни строен он кажется, но это строй машины: как ни кажется он свободен, но эта свобода – личный, взаимно ограниченный произвол. Нет, свобода не там: где же дух Господень, тут свобода.

Надеемся, что мысль наша о значении призвания Рюрика в русскую землю, и вместе со всей русской историей, – ясна… Но она должна вполне осуществиться и стать еще яснее в изображении подробном всей русской истории. (Народ считает необходимым государство, которое вытягивает из него государственные соки, очищает землю).

Мы должны сказать, что начала русского народа, значение земли и государства, их добровольный союз и отношения, вся эта система нарушилась Петром [4] . Государство перешло границы и сдавило общину в ее обычаях, в ее жизни; оно распространило свое государственное начало на народ и подчинило его этому внешнему началу. Народ еще хранит свою общину и смотрит на современное положение, как на преходящее зло; он не хочет сам государственной власти; но уже многие отрываются от народного предания, от внутреннего начала. Мало-помалу скопляются буйные ватаги, опасные для будущего. Государство не хочет дать власти народу, но, вмешиваясь в жизнь его, внося даже в устройство дома и домашней жизни свой государственный порядок, оно вносит государственный дух. Народ еще держится и хранит, как может, свои народные кроткие общинные предания, но если, уступив… проникнется он сам государственным духом, если захочет сам быть наконец государством, тогда… погибнет внутреннее начало свободы [5] .

4

Сверху строк приписано: «С Петра государство является принципом, с Петра оно становится выше всего христианства: земля, народ, община, закон нравственный…». – Прим. И. С. Аксакова.

5

Следующие затем строки приписаны сверху листа. – Прим. И. С. Аксакова.