Несломленные каблучки
Шрифт:
«Сейчас он начнёт рассказывать, какой он крутой». – Подумала Алёна.
– Вы, случайно, не знакомы с N? – Поинтересовался нефтяник. – Я многих писательниц на Рублёвке знаю.
Алёна покачала головой: она была знакома ни с N, ни с другими писательницами с Рублёвки.
– Я знаю хороший ресторан неподалёку. – Не унимался господин от нефти. – Может, поужинаем после окончания презентации?
Алёна ответила, что она поужинает дома с мужем и сыном. И подумала о несладкой судьбе девушек-продавцов, вынужденных целыми днями выносить подобных типов и не иметь возможности послать их подальше, поскольку это
– Но мы можем как-нибудь увидеться? – Не отставал настырный кавалер.
Алёна проигнорировала этот вопрос. Подошедшая дама обратилась к ней с вопросом, и Алёна с облегчением переключилась на неё. Стопка журналов стремительно уменьшалось. Пропорционально увеличивалась радость Алёны от предвкушения скорого освобождения. Она ещё раз убедилась, что не испытывает никакого удовольствия от публичности. Вот Галка на этом месте ловила бы кайф и, ещё пару месяцев назад, не упустила бы этого нефтяника. Но, похоже, у них с Вовчиком на этот раз всё серьёзно.
Последний журнал обрёл свою покупательницу. Алёна отказалась от кофе и засобиралась к выходу. Она чувствовала себя так, словно отпахала часов двенадцать.
– Позвольте вас подвезти.
Алёна вздрогнула от неожиданности. Успела позабыть про нефтяника, а он, оказывается, бродил поблизости. Делать человеку нечего что ли?
– Спасибо, не надо. – Сухо ответила Алёна.
Работа закончилась, и дежурная улыбка больше не требовалась.
– У меня здесь машина. – Гордо объявил нефтяник, – показав пальцем на огроменный припаркованный джип, перегородивший половину тротуара.
– Скажу по секрету, у меня тоже есть машина. – Поведала Алёна. – Только она на парковке. Всего хорошего.
– Вы не оставите мне визитку?
– Нет! – Почти заорала Алёна.
– Но вы мне позвоните? – Крикнул вслед настойчивый кавалер.
– Непременно. – Бросила Алёна и спешно смешалась с толпой.
На самом деле Алёна приехала на метро. Её водительский опыт пока не позволял рулить по узким центральным улочкам, забитым внедорожниками нефтяных магнатов. К тому же прямая ветка метро домчала её до дома гораздо быстрее. Алёна погрузилась в отрешённое состояние усталости после трудового дня. Ехала и думала, что популярность имеет не только положительные стороны.
Семейный обед
К церемонии обеда со свекровью Галка подошла со всей ответственностью. Сделала маникюр, купила торт и новое платье. Она говорила себе, что уже давно не наивная девчонка, а взрослая женщина, знающая себе цену, с квартирой, нормальной работой. И если их, имелись в виду Вовкины родичи, что-то не устраивает, пусть катятся. И всё-таки аутотренинг помог не до конца: Галка волновалась. Ей пришлось перекрашивать губы: рука, наносившая контур, предательски дрогнула.
– Не волнуйся, – Вовчик словно читал её мысли, – с тех пор, как папу отправили на пенсию, мама стала гораздо демократичнее.
Галка воздержалась от комментариев, хотя очень хотелось.
– Классно выглядишь, – сказал Вовчик и хлопнул Галку по попе, та в ответ ущипнула мужа за бок.
– Прекрати, – строго сказала Галка, – лучше помоги. Застегни молнию. Я не очень толстая в этом платье?
– Ужасно. – Отозвался Вовчик, – ути, моя толстушка.
– Убери руки! – Возмущалась Галка. –
– Сама просила помочь.
– Я молнию просила застегнуть, а не бюстгальтер расстёгивать. Ну, прекрати, в самом деле! – Рявкнула она на разрезвившегося супруга. – А то никуда не пойду!
В другой момент Галка приняла бы заигрывания Вовчика с энтузиазмом, но не теперь, когда чувствовала себя дипломатом, отправлявшимся на важную встречу с послами неприсоединившейся страны.
– Какие мы серьёзные! – Засмеялся Вовчик. – Брось, мы же не на приём идём, опоздаем чуть-чуть. Ничего страшного. Иди сюда, ты такая сексуальная, когда сердишься!
– Отстань. – Отрубила Галка. – Потерпишь до вечера. Не маленький.
– Ясно, что не маленький. Маленькие такими делами не занимаются. – Раздосадовано сказал Вовчик, напяливая старый свитер. – Ладно, тогда пошли. Чего копаешься?
Галка не обратила на эти реплики ни малейшего внимания. Спокойно завершила одевание, подколола волосы, припудрила носик, критично оглядела себя в зеркало, осталась довольна. Тёмно-зелёное платье с юбкой-годэ выгодно облегало её фигуру, где надо, скрадывая, а где надо – подчёркивая. И когда всё было готово, скомандовала:
– Вперёд.
Переступая порог четырёхкомнатной квартиры на Ленинском. Галка вновь почувствовала невольный трепет. Здесь всё было по-прежнему, не считая мелких штрихов в интерьере. Свёкор, бодрый подвижный старикан, долго тряс Галкину руку, приговаривая, как он рад встрече. Галка улыбнулась и сказала, что тоже рада. С Вовкиным отцом у неё и в прошлом были хорошие отношения. Впрочем, Сергей Петрович всегда был человеком на редкость беззлобным и миролюбивым, с лёгким характером, и поссориться с ним было невозможно. К тому же дома он бывал нечасто: имел обыкновение допоздна задерживаться на службе, выезжал в командировки и в домашние дела не вмешивался. В противоположность ему супруга, Ирина Константиновна, была дамой въедливой, стервозной и обладала полным набором чиновничьей супруги: снобизмом, надменностью и чванством. Единственного сына считала золотым мальчиком, всех его девушек не из числа номенклатурных дочек – проститутками и охотницами за состоянием. И поселившаяся в её доме Галка моментально стала врагом номер один. Развод же восприняла как государственный праздник.
Вот почему Галка, пока машина мчала из Кузьминок на Ленинский, сколько ни внушала себе: кто старое помянет, тому глаз вон, надо уметь прощать, а неприятные воспоминания помимо воли так и лезли в голову. Чтобы отвлечься, она принялась напевать в такт звучавшей по радио песенке, но Вовчик страдальчески скривился как от зубной боли и попросил Галку перестать.
Ирина Константиновна, подтянутая, с безупречной осанкой, идеальной стрижкой и неярким макияжем, почти не изменилась. Поприветствовала Галку вежливой улыбкой, приподняв уголки сложенных бантиком губ. Задала пару дежурных вопросов о родителях, работе, пригласила к столу. Ужин проходил натянуто, церемонно. Женщины старались быть предельно любезны друг с дружкой. При упоминании Лильки Ирина Константиновна страдальчески морщилась и картинно прикладывала пальцы ко лбу, а Вовчик буравил Ирину Константиновну многозначительным взглядом, давая понять, что воспоминания экс-супруги номер два при экс-супруге номер один неуместны.