Неслучайная встреча (сборник)

Райт Лариса

– Если бы кто пришелся по сердцу, я бы, может, и приняла. Только ведь не подвернулся. А почему, вот скажи мне? Всем подворачиваются, а мимо меня прошел. А все из-за нее, из-за барыни этой проклятой, из-за супружницы законной. Ни себе, выходит, ни людям. А мы маемся, все чужую вину расхлебываем.

Про семейную легенду бабушка вспомнила, когда в один прекрасный день неожиданно осознала, что ее прекрасной, начитанной, воспитанной и во всех смыслах порядочной дочери уже перевалило за тридцать пять, а из женихов не то что очереди не стоит, а попросту никто из кавалеров на порог носа не кажет. Деятельная натура, она рьяно принялась за дело. Методично проштудировав свою толстую записную книжку и сделав, по

меньшей мере, десяток-другой звонков, начала подбирать для дочери подходящую кандидатуру.

– Немолодой, конечно, но зато уже без дури в голове, – говорила она про одного жениха. – Кандидат наук к тому же. При хорошей обработке, глядишь, доктором станет.

– Он – лысый.

– Внешность – это не то, на что должна обращать внимание приличная девушка.

– И плюется, когда говорит.

– Зато говорит умные вещи.

– Век бы их не слышать.

– Ладно. Тогда обрати внимание на Петра Алексеевича.

– Это который?

– Художник.

– Художник? Мама, я не узнаю тебя! «Творческая личность – верх безнадежности!» Не твои ли слова?

– А он не простой художник, а лауреат Государственной премии.

– Ну, и что мне, с его премией жить, что ли?

– И с ней тоже, между прочим. Точнее, с ее привилегиями.

– Ты из меня бабку хочешь сделать?

– Да как ты смеешь! – Бабушкина рука замахнулась для пощечины, но ударить так и не решилась. – Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

– Без любви?

– Большого и светлого можно всю жизнь ждать и не дождаться.

– Я все-таки попробую.

И Лесина мама провела в этих пробах еще несколько лет до тех пор, пока биологические часы не начали тикать слишком громко, а избитые, навязчивые мысли о стакане воды в старости – посещать слишком часто. Тогда она и выскочила замуж за, как обычно выражалась бабушка, «первого встречного без роду без племени» и так же поспешно с ним развелась, получив то необходимое, к чему, скорее всего, и стремилась: Лесю в животе.

Наличие ребенка какое-то время не могло остановить рвение бабушки устроить судьбу дочери. В дом по-прежнему приглашались женихи, неизменно интереса не вызывавшие и получавшие от ворот поворот.

– Ленка, ты оглядись вокруг, – беспокоилась бабушка, – жизнь ведь мимо проходит.

– Разве? – удивлялась Ленка, целуя маленькие кулачки и пяточки.

– Ребенок – это не центр вселенной!

– Глупости! – Мама поднимала Лесю и осторожно подкидывала к потолку, хохоча вместе с дочерью.

– Так и проживешь всю жизнь одна.

– Одна я теперь никогда не останусь.

– Леночка, ну, послушай ты меня, тяжело ведь без мужика лямку тащить.

Но дочь только отмахивалась, а однажды спросила удивленно:

– Тяжело? Ты никогда не жаловалась.

– Не жаловалась, а только… – И тут бабушка задумалась над продолжением. Нечего сказать. Не было ей ни тяжело, ни горько, ни скучно и ни грустно. Была она своей жизнью довольна и неудобств не испытывала. Для досуга существовали подруги, а интересов, помимо приготовления борщей и штопанья носков, у нее хватало, так что от отсутствия подобных занятий она ни капельки не страдала. Так почему же она вбила себе в голову, что должна страдать ее дочь? Вспомнила и о матери-проститутке, которая нисколько своего занятия не стеснялась и никогда на судьбу не жаловалась. Вспомнила о тетке, мать воспитавшей и пожертвовавшей своим личным счастьем ради нее. И подумала вдруг: а была ли жертва? А не получилось ли так, что в их роду все женщины наделены странным качеством – или, наоборот, лишены способности или какого-то специального гена, что отвечает за притяжение к противоположному полу, за мечтания о сильном плече?

И вдруг, как обухом по голове, пронзила мысль о сказочном проклятии, наложенном обиженной помещицей. И уверилась бабушка

в том, что было это проклятие не сказочным, волшебным и фантастичным, а самым что ни на есть настоящим и, что главное, чрезвычайно действенным. Слышала она, конечно, о существовании гадалок, ведьм и ясновидящих, но обращаться к ним считала зазорным для советского человека. Ну, а когда и само понятие «советский человек» стало историей, а развороты газет и журналов запестрели объявлениями о снятии порчи и избавлении от родового проклятия, бабушка окончательно убедилась в том, что кричат о своих сверхъестественных способностях одни шарлатаны, и бороться с черной магией придется собственными силами.

Лесиной маме к тому времени уже перевалило за сорок, а самой бабушке – за шестьдесят, и делать ставку ни на себя, ни на дочь в столь серьезном вопросе она не стала, а утроенное в связи с выходом на пенсию рвение обратила на внучку. Бабушка твердо вознамерилась исправить свои ошибки. И если дочери с детства твердила о том, что та должна хорошо учиться, быть доброй, спокойной и усидчивой, то с Лесей велись разговоры о хороших манерах, внешнем облике, женственности и красоте. В качестве основного капитала дочери неизменно предлагался ум, а внучке как самая большая драгоценность представлялась смазливая мордашка.

Леся, надо отдать ей должное, об учебе все же не забывала. Училась прилежно и с интересом (это качество, видимо, оказалось заложено в генах, и искоренить его не было никакой возможности). Девочка окончила школы и с углубленным изучением иностранных языков, и музыкальную, получила разряд по шахматам и диплом художественной студии. Шахматы, правда, бабушка не одобряла, но, если Леся чем-то увлекалась, отговорить ее было сложно. Способная девочка легко поступила в престижный вуз на бюджетное отделение, так же легко его окончила и быстро, без какой-либо протекции нашла работу в известной компании. Она была успешна в профессии, но успехи эти ее ни капельки не радовали, потому что с самого детства чуть ли не ежедневно Лесе внушали:

– Основное предназначение женщины – семья.

– Ты не можешь считаться успешной, не состоявшись как женщина.

– Ты обязана обрести счастье на личном фронте и избавить наш род от этого дурацкого проклятия.

И Леся несла груз ответственности, физически ощущая себя участником боевых действий. Она обязана не только храбро сразиться со злым роком, но и выиграть эту войну. Поэтому и кидалась в бой с маниакальным упорством, поэтому и споткнулась о два неудачных замужества, так как любое знакомство с мужчиной воспринимала как шанс изменить судьбу. И не только свою, а многих и многих будущих поколений. И от этого, собственно говоря, и разводилась легко, потому что знала: она обязана стать по-настоящему счастливой, а пародией на счастье не обманешь ни себя, ни тем более высшие силы.

Леся была натурой деятельной, да и бабушка, которая готовилась справить девяностолетний юбилей, все давала советы:

– Ты подобно матери ждать не вздумай! И смотри, не придирайся! Лысый, бородатый, хромой – не в том дело. Как екнет сердечко, так и хватай.

Советом этим Леся с удовольствием бы воспользовалась, если бы уже два раза не обжигалась. В свадебное платье она спешила влезть именно по милости сердечка, которое переставало учащенно биться едва ли не сразу после церемонии. Поэтому к тридцати годам стала более внимательной, осмотрительной и разборчивой. На кавалеров не бросалась, но привечала всех, каждого рассматривая в качестве возможного мужа. Говоря по правде, вариантов имелось не так уж и много. Все-таки большинство ровесников или мужчин немного старше были давно и прочно женаты, а те, что недавно избавились от семейных оков, новыми узами себя опутывать не спешили. Сильно молодых Леся в качестве достойных персонажей не рассматривала: