Несносный тип
Шрифт:
Вот же падла бородатая.
Сначала он меня проверил на давление и вшивость. На нейтралитет. Выяснив, что я понимаю всю глупость попыток встать на сторону любого из Основателей в любом вопросе, он радостно скинул мне на руки бомбу, упоминание о которой её взорвет. Ищите яйца, мастер Криггс, они где-то рядом. Запакованные. Потому что, если тот, кто их утащил, стазис нарушит — Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах об этом немедленно узнает. Тогда вся королевская конница и вся королевская рать вора будут нещадно нагнать. Ворюга не может
Назад я ехал грустный, печальный и одинокий. Вокруг была скалистая пустыня, местами покрытая широкими проплешинами высокой и сочной травы. Опять магия. Здесь везде она. Ни огненных шаров, ни молний, ни проклятий, от которых скукоживается и отсыхает самое главное. Но зато — трава, растущая чуть ли не на камнях, полный город бурчащих недовольных мертвецов, похабное на звук и смертельное по смыслу наследие вивисектора, молитвы с волшебным эффектом, шестирукий мужик в шароварах, который через пару часов будет с кислым видом глотать очередную новость об очередной жопе… Весело у нас тут, в Незервилле…
Приступ боли ударил в грудь плохо заточенным ломом. Я взвыл и, захрипев умирающим лебедем, свалился под копыта арендованной в городе лошади. Боль была везде — в груди и мыщцах, пульсировала в голове, злобно вибрировала в костях и беззвучно всверливалась в уши. Сил встать или хотя бы осмотреть себя не было, казалось, что боль отключила все группы мышц, а также нарушила восприятие и обработку информацию мозгом. Всё, что я смог — это просто валяться, рассматривая пронзительно голубое небо. А потом меня вырубило.
Вернулся в себя определенно не скоро. Солнце катилось к закату, а ощущения намекали, что свою работу оно выполнило сполна — чувства были как от солнечного удара и жуткого перегрева. Испытывая на себе всё то, что совсем недавно испытал мой ездовой кот, я поплелся к городу. Кобыла, не будь дура, давно свалила из такой жарищи… и сделала правильно. Скорее всего, я бы её убил или покалечил, чтобы напиться крови и прийти в себя. Было очень паршиво, но, к своему вялому удивлению, не обнаружил никаких признаков каких-либо повреждений.
Лишь потом, ближе к полуночи, я, ввалившись домой в полубессознательном состоянии, дождусь, пока испуганные девчонки сообразят мне на кухню живую курицу, а затем тактично выйдут, чтобы не смотреть, как я выпиваю бедную птицу, поспешно оторвав ей голову. Именно тогда, моего соображения хватит, чтобы попробовать поискать причину случившегося в другом месте.
И я открою интерфейс, где будут новые сообщения:
— «Внимание! Выполнены минимальные условия для активации одного из целевых классов первого круга приоритетов!»
— «Внимание! Производится смена класса с «Боец» 26-го уровня на «Шериф» 1-го уровня.
— «Внимание! Целевой класс активирует дополнительные преимущества
— «Внимание! Инструкции не выполнены! Активация начнется принудительно через 10… 9… 8…»
Я со стоном откинулся на спинку стула, массируя глаза. Закладки Бога-из-Машины определили легитимность занимаемой мной должности с момента первого порученного и принятого дела. С новым назначением вас, шериф Криггс.
Глава 4. Рабочие моменты
С утра я, вместо того чтобы бежать к мэру со всех ног, философски валялся на кровати, не делая попыток встать и идти. Была ли это хандра, лень, а то и обычное нежелание погружаться в пучину отборного гуано, называемое Незервиллем — выяснять было недосуг. Сначала следовало разобраться с новыми изменениями в собственном организме, а для этого прочитать какие-то открывшиеся разделы, весьма похожие на справочные, затем, обремененному тяжкими думами и, скорее всего, нецензурными мыслями, вставать, пить кофе и ковылять в мэрию, чтобы доложить богу о яйцах. Там, помимо всего прочего, могла еще обретаться Суматоха, либо неудовлетворенная доктор Дийюн, которая обязательно мне отомстит за собственную сексуальную неприкосновенность.
— Папа, мы уходим! — сунула нос в мою спальню Эльма, — Сколько листов забрать и раздать?
— Берите двести, — вальяжно махнул рукой я, — Это вам на школу… ну и погулять после нее.
— Лучше 250, - возразила дочь, — Мы заглянем к мастеру Зальцеру в «Приют», а ты туда до вечера не попадешь.
— Идите и… грешите! — сделал еще один широкий жест я, — В школе, на улицах, в «приюте» …
— Вот договоришься — мальчика заведу! — пригрозила мне дочь, — Что ты тогда делать будешь?
— Как что? — приподняв голову, я весело посмотрел на приёмную дочь, — Возьму тебя на работу! Должен же будет кто-то твою семью обеспечивать? А раз ты умеешь только стрелять и выполнять мои команды — добро пожаловать в органы, дочурка!
— Что?! — раздается вопль праведного возмущения, — Ты меня выгонишь из дому, если я заведу себе мальчика?!!
— Нет, конечно! — испытываю почти те же чувства, — Только если залетишь! Взрослые люди живут сами по себе и воспитывают детей! Я буду знать, что пришла твоя очередь!
Через почти минуту тишины и сдавленного пыхтения два девичьих голоска разражаются криками о том, что я гад, эгоист, подлец и сатрап. После чего Элли неуверенно заявляет о том, что она-то залететь не может… от чего и переключает сероволосую крикунью на себя. Так они, в состоянии бодрого скандала, и покидают здание.
Разумеется, я вру — никуда никого не выгоню… но сам уйду. Эльма не для того потела и нарабатывала мышцы и навыки, чтобы в конечном итоге стать домашней курицей под предводительством какого-нибудь местного упырёнка, не знающего ничего о жизни. Но… сердцу не прикажешь, а вот дрессировать этого упырёнка, делая из него человека, орка или гнома я не буду принципиально.