Несомненно ты
Шрифт:
Правой рукой он медленно продвигается по моему животу вниз, пока не ныряет под кружевную часть трусиков. Я запрокидываю голову и облокачиваюсь на него, пока он массирует мой клитор.
— Лотнер...
— Что, детка?
— Ох... Боже! — вскрикиваю я.
— Я тебя не слышу, Сид, — говорит он и сильнее сжимает мой сосок.
— Ахх! Лотнер! — кричу я, когда он одновременно сжимает мой сосок и массирует клитор.
Он сжимает в кулак тонкую материю и одним быстрым движением мои трусики превращаются в маленький ничтожный клочок кружева. Качнув бёдрами, он входит в меня. Я
Подняв взгляд, я наблюдаю за нашими отражениями в стекле, и удивляюсь, насколько меня это заводит. Лотнер сжимает мою грудь, а затем продвигается ниже мне между ног. Я вижу, что он тоже за нами наблюдает. Наши взгляды встречаются в отражении.
— Это не извращённо, детка... просто... сексуально, — с каждым толчком, который он делает, его голос становится всё более натянутым, дыхание поверхностным. — Боже мой... Люблю... каждый сантиметр... тебя.
— Лотнер! — кричу я снова, опрокинув голову назад, пока его опытные пальцы доводят меня до сумасшествия.
— Я близко... О боже... так... близко! — кричу я, пока он затрагивает каждый мой сексуальный нерв.
Он врезается в меня сильнее, его толчки более беспорядочные, и я толкаюсь назад к нему, сжимаясь вокруг него.
— Да! Да! Да! — кричу я, будто пыталась разбудить весь город.
Меня накрывают одна за другой волны потрясающего удовольствия. Я прижимаюсь лбом к стеклу.
Лотнер врезается в меня последний раз.
— Сидни! Боже, так хорошо! — рычит он, обернув руки вокруг моей талии и изливаясь в меня.
Я перестаю чувствовать свои ноги. Я благодарна ему за то, что он так крепко меня держит. Лотнер разворачивает меня к себе лицом, сгребая меня в свои любящие объятия, и несёт в кровать. Убрав одеяло, он кладёт меня на простыни, снимает туфли и массирует мои ноги.
Я улыбаюсь и качаю головой.
— Чёрт возьми... говори что хочешь, но это было извращенство.
Он целует каждый мой напедикюренный палец.
— Так как ты теперь официально со мной навсегда, мы должны добавлять каплю извращенства то туда, то сюда, чтобы была какая-то... внезапность.
Я поднимаю вверх левую руку и смотрю на своё кольцо.
— Оно красивое. А как твой папа отнесётся к тому, что я буду носить кольцо твоей матери?
Он забирается ко мне на кровать, оставляя на мне поцелуи по мере того, как поднимается вверх.
— Он польщён.
Я поднимаю голову.
— Он знает?
— Конечно.
— Хмм... интересно.
Лотнер целует меня в губы. Это медленный, почти ленивый поцелуй, будто у нас в запасе всё время мира. Я улыбаюсь про себя потому, что только сейчас до меня доходит смысл того, что мы делаем. Пожалуйста, пусть это не будет сном, а если сон, то я никогда не хочу просыпаться.
Я тяну его за волосы, и он прекращает поцелуй.
— Я люблю тебя.
На его губах снова появляется улыбка человека, выигравшего в лотерею. Если он будет улыбаться так широко каждый раз, как я говорю ему это, то ему придётся слышать это как минимум сотню раз в день.
— Я тоже тебя люблю, — он переворачивает меня так, что я оказываюсь распластанной на его груди, мои волосы на его лице, а под ухом
— Итак...
— Вот оно, игра в двадцать вопросов, — понимающе смеётся он.
— Хорошо, умник...— я немного впиваюсь ногтями в его грудь, что заставляет его чуть подпрыгнуть. — Если ты такой умный, то не заставляй меня задавать вопросы, расскажи всё сам.
— С чего бы начать. Посмотрим... Оушен сегодня ночует в доме моего отца с... давай просто скажем, что с семьёй, и завтра ты узнаешь об этом побольше.
Я поднимаю голову, но Лотнер кладёт руку на неё и прижимает меня обратно к своей груди.
— Просто выслушай. Свадьба была отменена две недели назад сразу после того, как я видел тебя последний раз... — он продолжает крепко прижимать меня к себе, зная, что я умираю как хочу посмотреть на него и узнать побольше деталей. — Но, думаю, я знал, что не женюсь на Эмме с тех пор, как узнал, что ты не замужем за Дэйном. Так что, отвечая на твой следующий вопрос... Я умолял своё временное помешательство не разорвать всё сразу же, и я почти уверен, что мне нужно будет крепко держаться за свою работу, потому что один руководитель по набору персонала больше не даст мне блистательные рекомендации. Хотя Эмма не ненавидит меня. Она сказала, что завидует тому, что есть у нас с тобой, и знает, что найдёт себе человека, который будет смотреть на неё так же, как я смотрю на тебя.
Я расслабляюсь, хотя мой следующий вопрос это не то, что бы мне хотелось знать, и ничего хорошего не будет с того, что я задам его, но...
Он перестаёт прижимать мою голову к себе, и я смотрю на него со смешанными эмоциями на лице.
— Нет, — отвечает он.
Я хмурюсь.
— Но ведь я даже ещё ни о чём не спрашивала тебя.
— Ты хотела знать, занимался ли я сексом с Эммой после того, как вы с Оушен уехали из моего дома.
Я отворачиваюсь и киваю.
Он тянет меня за подбородок, заставляя посмотреть на него.
— Давай просто скажем, что у меня начались неестественные ужасные головные боли и были слишком долгие рабочие часы в больнице, — подмигивает он.
Поджав губы, я пытаюсь скрыть довольную улыбку.
— Я люблю тебя.
— Знаю, что любишь. И всегда знал.
— Тогда к чему такая драма? Зачем заставлять меня произносить это?
Лотнер заправляет волосы мне за ухо.
— Мне нужно было, чтобы ты это знала... чтобы призналась в этом самой себе. Я не хотел, чтобы твоя любовь ко мне была скрытой эмоцией и виноватым удовольствием. Я хотел, чтобы ты произнесла это, почувствовала, показала. Сдалась этому, сдалась мне, нам.
Я целую его.
— Я сдалась.
— Ммм... самое время, — бормочет он.
Я улыбаюсь у его губ.
— Ты планировал это, даже не зная, что я собираюсь написать тебе. Что бы ты делал, если бы я не сказала это первая?
— Ну, скажем так, ты бы всё равно была на каблуках, прижатая к окну.
У меня рот открывается от удивления.
— Ты собирался выколачивать из меня это признание?
— Что-то вроде того.
Сжав мою попу, Лотнер толкается бёдрами ко мне.
— Ммм... что там дальше по списку? — облизываю я губы и двигаю бёдрами у его эрекции.