Несостоятельность (банкротство). Том 1

Коллектив авторов

Судебно-арбитражная практика исходит из приоритета норм законодательства о банкротстве по отношению к положениям АПК РФ.

В частности, по одному из дел кредитор обратился с требованием об увеличении требований после закрытия реестра требований кредиторов, ссылаясь на ст. 49 АПК РФ. Согласно положениям данной статьи истец вправе до принятия судебного акта, которым заканчивается дело по существу, увеличить размер требований. Вместе с тем суд установил, что требования, заявленные после закрытия реестра, рассматриваются как самостоятельные, указав, что «доводы кассационной жалобы не могут быть положены в основу постановления кассационной инстанции как противоречащие нормам специального Закона о банкротстве, являющегося приоритетным по отношению с общими нормами процессуального права» [468] .

468

См.: Постановление ФАС Московского

округа от 28 июля, 4 августа 2006 г. № КГ-А40/6803-06 по делу № А40-29648/05-86-60Б.

Приоритетность норм законодательства о несостоятельности (банкротстве) установлена и по отношению к нормам уголовно-процессуального законодательства.

Длительное время на практике определенную сложность вызывал вопрос о соотношении положений п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве и ч. 9 ст. 115 Уголовного процессуального кодекса (УПК РФ). Так, согласно п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве с даты принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства снимаются ранее наложенные аресты на имущество должника и иные ограничения распоряжения имуществом должника. Вместе с тем в соответствии с положениями ч. 9 ст. 115 УПК РФ арест, наложенный на имущество, либо отдельные ограничения, которым подвергнуто арестованное имущество, отменяются на основании постановления, определения лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело, когда в применении данной меры процессуального принуждения либо отдельных ограничений, которым подвергнуто арестованное имущество, отпадает необходимость, а также в случае истечения установленного судом срока ареста, наложенного на имущество, или отказа в его продлении.

Выражая свою позицию по данному вопросу, Конституционный Суд РФ отметил, что «положения ст. 115 УПК РФ во взаимосвязи с п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве признаны не противоречащими Конституции РФ, поскольку содержащиеся в них нормативные положения – по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования – не предполагают наложение ареста на имущество должника, в отношении которого введена процедура конкурсного производства, либо сохранение после введения данной процедуры ранее наложенного в рамках уголовного судопроизводства ареста на имущество для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска в отношении отдельных лиц, являющихся конкурсными кредиторами» [469] . Вывод Конституционного Суда РФ основан на том, что специальные нормы гражданского законодательства о банкротстве, устанавливающие особый режим имущественных требований к должнику и обеспечивающие принцип равенства кредиторов, должны пользоваться приоритетом перед общими правилами производства по гражданскому иску в уголовном процессе. Указанный подход в судебной практике в настоящее время является устоявшимся [470] .

469

См.: Постановление КС РФ от 31 января 2011 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положений частей первой, третьей и девятой статьи 115, пункта 2 части первой статьи 208 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и абзаца девятого пункта 1 статьи 126 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Недвижимость-М», общества с ограниченной ответственностью «Соломатинское хлебоприемное предприятие» и гражданки Л.И. Костаревой» // СЗ РФ. 2011. № 6. Ст. 897.

470

См., например: Постановление Арбитражного суда Московского округа от 9 марта 2017 г. № Ф 05-1402/2017 по делу № А40-86304/16.

Закон о банкротстве аналогичным образом соотносится с Федеральным законом от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее – Закон об исполнительном производстве) [471] , который является общим законом по отношению к Закону о банкротстве. Данное утверждение основывается как на нормах Закона об исполнительном производстве, так и на положениях Закона о банкротстве, согласно которым принудительное исполнение решений арбитражного суда по делу о банкротстве (к примеру, реализация имущества должника, распределение денежных средств между кредиторами и т. д.) осуществляется по правилам Закона о банкротстве, а не в соответствии с нормами Закона об исполнительном производстве. Так, в соответствии с под. 5 п. 1 ст. 40 Закона об исполнительном производстве исполнительное производство подлежит приостановлению в случаях реализации арбитражным судом процедуры банкротства в порядке, установленном ст. 96 Закона об исполнительном производстве.

471

СЗ РФ. 2007. № 41. Ст. 4849.

В соответствии с положениями п. 1 ст. 47 Закона об исполнительном производстве исполнительное производство оканчивается в случаях признания должника банкротом и направления исполнительного документа конкурсному управляющему, за исключением исполнительных документов, указанных в ч. 4 ст. 96 Закона об исполнительном производстве. Данное обстоятельство нормативно закрепляется в Методических рекомендациях по исполнению исполнительных документов при введении в отношении должника процедур банкротства [472] .

472

См.: Методические рекомендации по исполнению исполнительных документов при введении в отношении должника процедур банкротства // Бюллетень ФССП. 2010. № 9.

По

справедливому утверждению В.Ф. Попондопуло, «эти и другие нормы Закона об исполнительном производстве обеспечивают исключение возможной ситуации, когда исполнение решения арбитражного суда об удовлетворении требований одного кредитора (при недостаточности имущества должника для полного удовлетворения требований всех кредиторов) ущемило бы права других кредиторов того же должника. В ситуации недостаточности имущества должника для полного удовлетворения требований кредиторов подлежат применению правила специального Закона о банкротстве, направленные на соразмерное (пропорциональное) удовлетворение требований кредиторов в очередности, предусмотренной Законом о банкротстве» [473] .

473

Попондопуло В.Ф. Банкротство: Научно-практич. пособие. М., 2013. С. 43.

Соответствующие положения Закона об исполнительном производстве соответствуют нормам Закона о банкротстве. Так, согласно ст. 63 Закона о банкротстве с даты вынесения арбитражным судом определения о введении наблюдения приостанавливается исполнение исполнительных документов по имущественным взысканиям, в том числе снимаются аресты на имущество должника и иные ограничения в части распоряжения имуществом должника, наложенные в ходе исполнительного производства, за исключением исполнительных документов, выданных на основании вступивших в законную силу до даты введения наблюдения судебных актов о взыскании задолженности по заработной плате, выплате вознаграждений по авторским договорам, об истребовании имущества из чужого незаконного владения, о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью, и о возмещении морального вреда.

В частности, по одному из дел судебный пристав-исполнитель возбудил исполнительное производство в отношении должника, находящегося в процессе несостоятельности (банкротства). Разрешая спор по существу, суд установил нарушение судебным приставом при вынесении постановления о возбуждении исполнительного производства требований действующего законодательства, что повлекло за собой нарушение прав заявителя, находящегося в процедуре банкротства [474] . ВАС РФ, отказывая в передаче дела для пересмотра этого решения, указал, что «при принятии решения и подтверждении его законности суды всех инстанций обоснованно исходили из приоритета норм Закона о банкротстве» [475] .

474

См.: Постановление ФАС Центрального округа от 6 ноября 2008 г. по делу № А23-733/08А-14-44, А23-3348/07Г-17-170.

475

Определение ВАС РФ от 20 февраля 2009 г. № 745/09 по делу № А23-733/08А-14-44, А23-3348/07Г-17-170.

Законодатель исходит из приоритетности норм законодательства о банкротстве и по отношению к нормам таможенного законодательства.

Так, по одному из дел, в рамках которого декларант ссылался на неправомерный отказ таможенного органа о снятии ограничений на пользование и распоряжение имуществом, ввезенным в качестве вклада в уставной капитал, Верховный Суд РФ, основываясь на приоритетном значении норм Закона о банкротстве перед положениями таможенного законодательства, указал, что таможенный орган не вправе осуществлять предусмотренные таможенным законодательством ограничения по распоряжению имуществом должника-банкрота, а также возлагать обязанность уплатить таможенные платежи в целях снятия установленных ограничений в отношении той части имущества должника, применительно к которой срок действия условного полного освобождения от уплаты таможенных платежей не прекращен, иначе как в установленном Законом о банкротстве порядке [476] .

476

См.: Определение ВС РФ от 23 ноября 2015 г. № 308-КГ15-14332 по делу № А53-15289/2014.

Как общее и специальное следует рассматривать трудовое законодательство и законодательство о несостоятельности (банкротстве). Так, следует согласиться с позицией В.Ф. Попондопуло, согласно которой «особый подход законодателя к правовому регулированию труда работников в условиях реализации процедур банкротства работодателя отвечает защитной и экономической функциям трудового права, а также соответствует основным задачам института банкротства» [477] . В частности, п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»» установлено, что по правилам главы III.1 Закона о банкротстве может, в частности, оспариваться выплата заработной платы, в том числе премии [478] .

477

Попондопуло В.Ф. Банкротство: Научно-практич. пособие. М., 2013. С. 45.

478

См.: Постановление Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»» // Вестник ВАС РФ. 2011. № 3.