Несостоявшееся убийство
Шрифт:
— Они что, в подземельях прячутся?
— Сами не прячутся, а вот своих людей прячут везде.
— О каких документах говорил Журавлёв?
— Он их передал мне, вот, возьмите.
Предводитель передал Аверьянову чёрную папку.
— Что здесь?
— Как уверял меня Журавлёв, там документы, подтверждающие связь господина Александера с фалангой, и то, что опекуны младшего Волынского являются их сотрудниками.
— Интересно.
— Это ещё не всё.
— Рассказывайте.
— Журавлёв
— Очень интересно.
— Конечно, это он просил сделать тайно, угрожая разоблачительными публикациями. Довольно нелестно выражаясь в адрес высоких особ.
— А вы что?
— Позвольте, милейший Александр Иванович, как я могу обратиться ко двору с таким предложением? Меня в лучшем случае посчитают больным. Это полный конец моей карьеры.
— Странно, — пробурчал следователь.
— Что, простите?
— Странно, говорю.
— Что же странного?
— А то, что ваш великий князь не является наследником господина Александера, поэтому отказываться ему не от чего.
— Да, — согласился предводитель.
— Вы не находите странным требования Журавлёва?
— Возможно, — неуверенно ответил предводитель.
— Вы ему такой вопрос не задавали?
— Нет.
— Зря.
— Я полагал, что ему нужна сенсация.
— Сенсация — это когда подозрения падут на двор.
— Я не знаю, — предводитель пожал плечами.
— Или вы чего-то мне не договариваете или чего-то не понимаете, — сделал вывод следователь.
— Я не знаю, — растерянно пробурчал Скворцов-Писарев.
Слова следователя не на шутку расстроили предводителя. Он не мог ничего понять, ни в чём разобраться. Чувство растерянности постепенно сменялось чувством досады. Предводитель почувствовал, что он пешка в чужой игре, им кто-то умело манипулирует.
— Я посмотрю ваши документы, а вы, Сергей Сергеевич, должны встретится ещё раз с Журавлёвым, и постарайтесь разговорить его, — посоветовал следователь.
Скворцов-Писарев ничего не слышал, его мысли были далеко.
Чтобы вернуть предводителя на землю, Аверьянов слегка толкнул его в плечо.
— А? — вздрогнул Скворцов.
— Я говорю: вам нужно ещё раз встретиться с Журавлёвым и всё разузнать. Вы же предводитель, в конце концов, солидный человек, за вами люди стоят, дворянское собрание. А вы позволяете себя водить за нос какому-то молокососу. Кто он такой? Кто за ним стоит? Наверняка он пузырь мыльный. Ткни пальцем — лопнет. Почему он такой крутой? Откуда у него эти документы?
Аверьянов для убедительности потряс папкой.
— Я всё понял, — решительно заявил
— Вот и отлично, я после с вами свяжусь.
— Обязательно.
Скворцов-Писарев решительно поднялся со стула. Пожал следователю руку и покинул кабинет.
Он вернулся через минуту, потоптавшись в нерешительности на входе, подошёл к столу, и, нагнувшись к следователю, негромко произнёс.
— Вы знаете, кто стоит за Журавлёвым?
Не дав возможности своему собеседнику что-либо ответить, предводитель продолжил:
— Его руководительница, как её… — пытаясь вспомнить нужную фамилию, Скворцов потёр левой рукой наморщенный лоб. — Мария Васильевна её зовут.
— Я знаю её.
— Очень хорошо. Так вот, она имеет большой вес в мире журналистики, в том числе и во Франции. Их издание на протяжении многих лет обслуживает монаршие дворы, они хроникёры светских событий.
— Вот как?
— Да, это точно.
— Это вам что, приснилось? — не вполне доверяя словам предводителя, стал иронизировать Аверьянов. — Когда же успели уснуть и проснуться?
— Вы зря смеётесь, молодой человек, — спокойно продолжил Скворцов-Писарев. — Я считал вас профессионалом, не поддающимся личным симпатиям. Вы намерены проводить расследование, или станете искать оправдания для своих друзей и знакомых.
— Вы меня обвиняете?
— Я вас предостерегаю: вас, молодой человек, обманывают.
— Как и вас.
— Нас обманывают обоих, — согласился предводитель. — Но кто я в этой игре, а кто вы. Вы на государственной службе.
— Что вам ещё известно?
— То, что эти журналюки связаны с фалангой, они писали репортажи об их деятельности. Да и с Волынскими они были знакомы.
— Допустим, а для чего всё это?
— Я же вам говорил, что Журавлёв потребовал отказа великих князей от наследства господина Александера.
— Дальше.
— Дальше может быть только одно.
— Что же?
— У них есть другой наследник.
— Фаланга?
— Точно не знаю, вполне возможно, — пожал плечами Скворцов. — Это только моё предположение.
— В принципе логично, но неужели могущественная фаланга сама не смогла овладеть имуществом господина Александера, вы говорили, они затащили в свои сети и старшего Волынского.
— Может, это не фаланга.
— А кто?
— Не знаю, может, другие потомки великого князя.
— Может быть, вы и правы.
— Конечно.
— Михаил Иванович говорил, что великий князь любил женщин и имел много жён и детей.
— Простите, кто это Михаил Иванович?
— Это так, к делу не относится.