Несостоявшийся император. Александр Михайлович

Широкорад Александр Борисович

В свою очередь Сандро и Ксения осуждали поведение Феликса и не были уверены в правильности выбора Ирины.

Конец лета 1913 г. семья Александра Михайловича провела в Ай-Тодоре. Вскоре туда примчался из Парижа через Петербург и Юсупов. В Ай-Тодоре Феликса принимали почти на правах жениха. Тем не менее 26 сентября после посещения нового Ливадийского дворца Ксения Александровна записала в своём дневнике: «Обедали с Ириной в Ливадии еn famille [по-семейному (фр.)]. Аликс всё так же, но она обедала с нами, вид усталый. Много болтали. Сандро всё рассказывал про Америку. Говорила с Аликс про Феликса — всё спрашивает, уверены ли мы в нём — чего я, к сожалению, не могу сказать».

Но Феликс и Ирина были непреклонны и всё время

«выигрывали по очкам». В итоге через пять дней в дневнике Ксении появляется следующая запись: «Зинаида Юсупова и Феликс пили чай. Потом много говорили с ней втроём — выяснили наконец все обстоятельства, решили ничего не объявлять до зимы, когда все будем вместе и при Мама».

4 октября Ксения писала: «В 4 часа поехали в Кореиз к Юсуповым. Они ждали у старого дома под церковью. Смотрели его и любовались видом с балкона... Решили их завтра благословить, чтобы, по крайней мере, между нами было всё ясно и кончено!»

Нетрудно представить, с какой тревогой педали следующего дня Феликс и Ирина. Ведь до официальной помолвки ещё оставалась вероятность отказа. Но все волнения оказались напрасны. 5 октября 1913 г. после пятичасового чая семья Юсуповых прибыла в Ай-Тодор. Позже великая княгиня вспоминала: «Мы благословили детей. Благослови их Господь, и да пошлёт Он им счастья. Было очень эмоционально — мы все целовались и прослезились».

Довольно странную позицию в этом вопросе заняла императорская чета. С одной стороны, Николай и Александра несколько раз высказывались в пользу брака Ирины и Феликса. Но 8 октября 1913 г. во время чаепития в Ливадийском дворце, когда речь зашла об Ирине, императрица заявила Ксении Александровне: «Я слышала, что помолвка будет объявлена на днях. Но я бы ни за что не отдала свою дочь за него».

Такое двойственное отношение к браку легко объяснить. С одной стороны, Александра Фёдоровна крайне враждебно относилась к жизнелюбивым и красивым мужчинам, особенно когда они высказывали независимые мнения. Она давно ненавидела и Сандро, и Феликса. Причём, в отношении Сандро у неё был и личный мотив, о котором мы поговорим позже. Но, с другой стороны, дом Романовых в 1900-1914 гг. потрясали чуть ли не ежемесячные скандалы, учиняемые великими князьями и их метрессами.

Феликс Юсупов в качестве независимого мультимиллионера мог выкинуть любое «коленце», и царская чета попыталась взять его под контроль, присвоив ему важный придворный чин, например, камергера, или дав чин поручика кавалергардского полка. Но Феликс благоразумно увильнул от обоих предложений. Теперь единственным способом образумить Феликса без большого скандала оставалась женитьба.

Чтобы укрепить свои позиции, Феликс подарил Ирине часть своего имения в Коккоз, названную Орлиным полётом. 19 октября 1913 г. Юсупов пригласил великокняжеское семейство осмотреть это исключительно красивое место. В тот же вечер Ксения Александровна записала в дневнике: «Чудная погода. В половине 12-го отправились с Юсуповыми, Минни, Ириной, нашими Николаевыми, Берновым и Красновым в Орлиный полёт в 10 вёрстах от Ай-Петри. Дивное место. Я ехала в закрытом моторе с Зинаидой Юсуповой — обе весьма простужены. Ехали полтора часа. Завтрак в маленьком домике: одна большая комната — столовая, и рядом маленькая спальня.

В 8 вёрстах оттуда есть место, откуда открывается идеальнейший вид на всю долину Коккоз (вид и их дома) и горы, даже можно видеть море, но была мгла. Едешь через чудный буковый лес — и выезжаешь на площадку — красота большая!

Юсупов подарил всё это прелестное место с домиком Ирине! Это ужасно трогательно, и княгиня и я совсем умилились, потому что он так любит её. Ирина совсем обалдела, не могла даже благодарить, как следует. Наконец я её заставила поцеловать его!»

Тем не менее ряд аристократических семейств, в том числе великие княгини Мария Павловна и Виктория Фёдоровна,

а также Ольга Пистолькорс [70] вели интригу против Феликса и Сандро, распространяя сплетни о Юсупове, мешая правду с вымыслом. В результате обе семьи были невысокого мнения друг о друге. 9 ноября 1913 г. Сандро написал жене: «Моя дорогая Ксения! Я всё это время очень расстроен слухами о репутации Феликса, я много наслышался и нахожу, что не обращать внимания на это нельзя. Мне придётся с ним просто поговорить, и, во всяком случае, не надо торопиться со свадьбой, надо его выдержать на испытание, и если он окажется хорошим в своём поведении, то свадьба может состояться, но если что-либо опять будет слышно о нём, то, может быть, придётся свадьбу расстроить. Я тебе всё расскажу, что я слышал, одно время, я думал, что нужно вовсе его к Ирине не пускать, а теперь думаю, что они могут приехать ко мне, придётся с ним говорить. Я прежде вовсе не верил в то, что говорили, теперь не хочется верить, но что-то есть, слишком стойкое известное о нём мнение. Это очень грустно».

70

Ольга Пистолькорс — жена генерал-майора Эрика-Августа Пистолькорса, любовница, а затем жена великого князя Павла Александровича. В 1916 г. Николай II присвоил ей титул княгини Полей.

А за день до этого, то есть 8 ноября, Зинаида Николаевна написала сыну: «Будь осторожен с Ник. М. [великий князь Николай Михайлович]. Он страшно фальшив и многие, не без основания, считают его масоном. Забыла тебе сказать, что перед самым отъездом из Ай-Тодора мы говорили ещё о тебе с Ксенией Александровной, и она мне повторила, что надеется, что ты не будешь кутить в Париже, т. к. последнее пребывание, видимо, произвело на неё неблагоприятное впечатление. Вообще, я чувствую, что она к тебе относится менее восторженно, чем прежде, и думаю, что ты должен об этом позаботиться. Может быть, англичанин в этом не безучастен, а может быть, ты сам немного распустился и показал некоторые отрицательные стороны твоей персоны».

Мать описала сыну торжественный обед в Ливадии 6 ноября: «Меня посадили за царским столом, а во время танцев позвали сидеть рядом с хозяйкой [императрицей Александрой Фёдоровной], которая меня поздравила и много говорила о Вас обоих. Несмотря на показную любезность, разговор был сухой, и видно было, насколько я ей не мила! Он [Николай II] отделался улыбками и рукопожатием, но ни слова не сказал».

Любопытно, что в своём дневнике за 6 ноября Николай II далее не упомянул о княгине Юсуповой.

В конце ноября 1913 г. Феликс вместе с великокняжеской семьёй отправился в Лондон. Из письма к любимой маме: «Мы весь день вместе. Днём по магазинам или осматриваем выставки, музеи, вечером в театре или сидим дома. Ирину все уговаривают учить tango. Вчера за обедом было много народу, и Александр Михайлович захотел непременно, чтоб Ирина на другой день поехала на урок танцев. Меня это так рассердило, что я довольно резко выразился на счёт этой гадости и все сейчас затихли. После обеда весь вечер я говорил с Ириной и объяснил ей, почему я не хочу, чтобы она училась танцевать tango».

6 декабря 1913 г. Феликс прибыл в Копенгаген, где гостила вдовствующая императрица, а на следующий день он был приглашён на завтрак к Марии Фёдоровне. Сразу же после визита он описал свои впечатления Зинаиде Николаевне: «Во дворце в гостиной, куда ввели меня, находились Вдовствующая Императрица и Великая княгиня Ксения с дочерью. Радость от встречи была написана на лицах у нас с Ириной. За обедом я то и дело ловил на себе изучающий взгляд Государыни. Затем она захотела поговорить со мной с глазу на глаз. В разговоре я почувствовал, что она вот-вот сдастся. Наконец, Государыня встала и сказала ласково: “Ничего не бойся, я с вами”».