Неспящий
Шрифт:
Тори затушил фонарь, и теперь они передвигались медленно, стараясь держаться ближе к скалам и не выходить на открытые пространства. Напряжение нарастало с каждой секундой, а его апогеем стал крик откуда-то слева.
— Кто здесь?
Виатор вздрогнул и почувствовал каменное напряжение во всём теле. Спек легко вскрикнула и вцепилась ему в предплечье, прячась за высокой фигурой своего спутника.
— Тейна Н’Гаро? Это ты?
— Меня зовут Виатор, — испуганно выдохнул Тори, — я ищу Призрака.
— Что? — откликнулся тягуче-скрипучий голос, и из кустов поднялась скрюченная худая фигура в потрёпанном балахоне.
— Меня зовут Виатор. Я ищу Призрака, — чуть громче повторил Тори.
— Двенадцать… — огорошенно прохрипел голос. Фигура
— Мальчик мой, — тоскливо протянул мужчина, — того ли Призрака ты ищешь?
— Я знаю, что он здесь, — уверенно отрезал Тори, не убирая руку с рукояти. И я хочу его видеть.
Незнакомец вздрогнул, кажется, горько усмехнувшись.
— Небось ты один из тех, кто верит в магию тьмы и подобные проделки старого Руа?
— Кто такой Руа? — озадаченно переспросил Тори.
— Вы зовёте его Призраком. А мать его дала ему имя Руа при рождении.
— Так значит он здесь?
— Много лет назад он оказался на этих землях. Много воды утекло с тех пор…
— Отведите меня к нему! — беспокойно воскликнул Тори.
— Боюсь, с этим будут проблемы, тейна Виатор, — вздохнул человек в балахоне. Знаешь ли ты, как Руа попал сюда?
— Конечно. Кораблекрушение. Роковая сделка. Сиреневые вспышки. Я знаю больше, чем вы думаете.
— Ты думаешь, что знаешь больше, чем знаешь на самом деле, — горестно проговорил незнакомец с некоторой долей усталости в голосе, — Позволь мне рассказать тебе историю, услышанную мной уже очень давно. Выслушай меня, ма тору, и донеси это до своих. Ибо нет больше сил видеть, как имя Руа гниёт на устах этих людей. История с кораблём отчасти правдива, но ровно настолько же далека от реальности. Вопреки легендам, это был не большой грузовой корабль, а маленькая шхуна, державшая путь на юг через западные бухты. В то время люди стали буквально одержимы жемчугом, а потому подобные экспедиции не были редкостью. Вот только Руа не повезло отплыть с безумным алчным капитаном, пожелавшим исследовать самую труднодоступную бухту на этих землях. Видел ли ты большие пристани в наших краях? То-то же. Корабль не раз попадал в шторм, но чудом уцелел, и лишь одна беда подкосила его безвозвратно: неожиданно юнга подурнел и сгорел за считанные дни, вслед за ним слегли два матроса… Экипаж поразила оспа. И Руа, как честный судовой врач, бросил все силы на спасение несчастных. Он почти выходил одного матроса из троих заболевших, но вскоре все трое погибли в мучениях. Проводив последнего из них, Руа вдруг заметил язвы у себя на руке. Он перебинтовал предплечье, пытаясь скрыть это от экипажа, но зоркий боцман быстро раскусил его хитрость. В благодарность за самоотверженные попытки помочь, Руа не предали сожжению, а лишь высадили в старую вёсельную лодчонку и отправили прочь с корабля, вернувшегося домой, на восток. Лодку потрепало о неприветливый берег, но Руа сумел спастись и организовать небольшой лагерь среди скал. Ему невероятно повезло, так как с ним оказалась его сумка с ингредиентами, которая в итоге и спасла ему жизнь. Он сумел вывести неведомый ранее щелочной раствор, изуродовавший его лицо, но сохранивший все жизненные процессы. Конечно, после такого он так и не решился выйти на свет, к людям, и окончательно обосновался здесь. Когда та же чёрная смерть настигла и наш городок, люди были в отчаянии.
— Я думал, резервации созданы для сомнамбул? — озадаченно проговорил Тори.
— А что, по-твоему, мир может болеть чем-то одним? Он проклят, и его сражают сотни недугов. Оспа — далеко не последний из них. Так и мы подверглись этой страшной напасти. Многие погибли тогда, некоторые просто уходили в леса в отчаянии,
Тори пребывал в оцепенении от услышанного. Он медленно потянулся к фонарю и зажёг остатки масла на самом дне. Слабое пламя вспыхнуло и заставило путников вздрогнуть. Мужчина в балахоне был не просто стариком — его осунувшееся лицо было изуродовано шрамами и вмятинами, кожа провисала, словно кусок старой гниющей ткани, а невидящий взгляд молочно-белых глаз устремлён в пустоту. Спек прижалась лбом к спине Виатора, опустив глаза в землю и мелко задрожав. Он приобнял её за плечо и поднял глаза на незнакомца.
— Но где сам Руа сейчас?
— Мы похоронили его два года назад, — тихо ответил человек в балахоне.
***
После безрезультатной охоты за Призраком Тори начал опускать руки. Эта глупая городская легенда была единственной зацепкой, и в голове Виатора всё сходилось: отшельник, тёмная магия, вспышки — идеальный кандидат на финальный аккорд этой сюрреалистической симфонии. Но когда всё в мгновение ока рухнуло, он потерял все возможные ориентиры. Ему некого было подозревать, амулет предательски умолк, и даже его чутьё не подавало ни единого признака жизни. «Мальчик не увидел…» — всё чаще крутилось у него в голове. Но что он упустил? Тори начал вязнуть в существовании в Сомниуме, и с каждым днём ему всё сильнее казалось, что он никогда и не бывал дома, что его место всегда было здесь. Поначалу он противился этим чувствам и старался как можно более активно обозначить своё пребывание здесь как временное: просиживал вечера в кабаке, спал в пустой постели, не озаботившись даже поиском одеяла. Но Сомниум затягивал его всё сильнее, заставляя стать частью себя.
Этому во многом способствовало и присутствие Спек: Тори сам не заметил, как привык к ней настолько, что уже с трудом мыслил существование без неё. Они стали проводить вместе почти всё свободное время, и это казалось таким правильным и естественным. Её жизнелюбие вдохновляло Виатора, и он с небывалой радостью слушал её истории о жизни на востоке, о книгах, выторгованных у странствующих торговцев и немного наивные, но очень яркие и живые представления о будущем. Он стал задумываться, что раньше не встречал таких людей, как она, в них во всех будто бы не было этой искры, которая отчётливо виделась в её прищуренных жёлтых глазах.
***
Беда пришла из ниоткуда. Одним утром Тори проснулся от настойчивого звона колокола, доносившегося откуда-то со стороны рынка. Неохотно добравшись до места, он обнаружил внушительное скопление ничего не понимающих взволнованных людей. Стражники стояли поодаль и заметно нервничали, но подойти не решались. В воздухе ощущалось смятение.
— Добрые ма тору, — выдавливая из себя слова проговорил стоящий в центре подобия площади человек, державший в руках свиток, — с востока пришли дурные вести. Две ночи назад Литорис охватил пожар. Выживших единицы.
В толпе всколыхнулось волнение и гул.
— Как такое возможно?
— Почему их никто не спас?
— Так не бывает!
— Пожалуйста, братья, — старался сохранять спокойствие человек с письмом, — есть разные версии, — он бросил нервный взгляд в сторону стражников, — но доказательств у нас нет. А потому сегодня на закате объявляется общий сбор, дабы почтить память ушедших братьев. Король выказывает свои искренние соболезнования, а посему обещана церемония и праздник последней дороги. Прийти могут все желающие.