Несравненное право
Шрифт:
Дружно бахнули крепостные пушки, колья органки поползли вверх, и Малахитовые ворота, краса и гордость Кантиски, привыкшие к паломникам и чинным клирикам, растворились, выпуская бешено мчавшихся конников. Всадники мчались наметом, над их головами свистели крепостные ядра, сшибая и корежа орудия на внешнем валу вражеского лагеря.
Зазевавшиеся годоевские артиллеристы кинулись к орудиям, но жерла были нацелены на крепостные стены, которые еще пробивать и пробивать, а не на поле возле собственных укреплений. Пока до орудийной прислуги дошло, что к чему, кантисские конники уже оказались в мертвой зоне. Впрочем, кавалерийская атака на укрепления редко бывает удачной и защитникам вала
В лагере тревожно запел горн, и все оставленные там отряды, побросав ложки и миски — нападение пришлось аккурат на обед, — бросились к внутренней стене, у которой творилось нечто несусветное. Кавалеристы оказались не столь просты, они и не думали палить по глиняному валу из пистолетов, обратив свои усилия на трое ворот, проделанных на предмет будущего штурма. Кантиссцы озаботились прихватить с собой глиняные пивные кружки и с помощью пращей, которыми они владели весьма искусно, забрасывали ими деревянные створки и стоящий на валу тын. Разбиваясь при ударе, кружки истекали черной вонючей жидкостью. Затем просвистело несколько горящих стрел, и облитые странной текучей дрянью ворота заполыхали, как сухая солома. Привезенные же орудия к этому времени уже развернулись, и по горящему дереву забарабанили небольшие, но меткие ядра.
Этого оказалось довольно. Деревянные створки не были рассчитаны на такое. Их ставили те, кто собирался нападать, а не отражать нападение, ворота же делались из расчета пропустить колонну по двадцать пехотинцев в ряд. Или двенадцать всадников, каковые и не преминули ими воспользоваться, дабы проделать ту же операцию с воротами второго вала. Не предвидя подобной наглости, арцийские саперы исходили из удобства организации собственной атаки и поместили вторые ворота напротив первых, за что и поплатились.
Впрочем, немного пришедшие в себя защитники, возможно, и сумели бы отбить нападение, но в это время Феликс подал сигнал, и десять тысяч человек бросились на оставшиеся без защитников укрепления с противоположной от города стороны.
Топаз вынес хозяина на северный берег Канна как раз напротив Речных ворот, эльф полагал, что пробраться в крепость оттуда будет проще. Если Годой осадил Кантиску, он наверняка выберет для штурма Старый город и Малахитовые ворота, перед которыми, как назло, такое поле, хоть маневры проводи… Однако то, что увидел Роман, выехав из ореховой рощи, не походило на приступ, уж скорее наоборот. Бой шел на северном берегу, и эльф не сразу сообразил, с кем дерется большой отряд под арцийскими имперскими консигнами. Кто-то, засев между двумя явно свеженасыпанными валами, весьма успешно отбивался от наседавшей имперской пехоты, а значит, был другом. Наметанный глаз эльфа углядел связанные цепями лодки, по которым защищающиеся, если бы у них возникло такое желание, вполне могли, оставив у пушек небольшой заслон, переправиться через не столь уж широкий и полноводный Канн и укрыться за крепостными стенами, но отчего-то они этого не делали.
— Подождите-ка меня здесь, ребятки, — шепнул Роман лошадям и, перебегая от дерева к дереву, бросился в сторону вала. От кромки кустов до него было не более полусотни локтей, которые эльф преодолел за считанные мгновения, но его все же заметили.
— Проше дана Романа! — этот вопль мог издать только Зенек. Эльф, с облегчением вздохнув, кошкой взлетел на глиняную насыпь.
— Проше
— Где Рене?
— Тама, сбирается… Мы сейчас годойцев дурить будьмо…
Рене отыскался на берегу, где несколько дюжих пехотинцев сталкивали в воду становившиеся ненужными пушки. При виде эльфа глаза адмирала ярко вспыхнули, но он ограничился тем, что крепко сжал руку друга. Лицо эландца было напряжено, и Роман понял, что недалек тот час, который выпадает раз в тысячелетия и от которого зависит, как жить, если жить, внукам и правнукам тех, кто удостоился присутствовать при переломе. Долгие разговоры — это потом, это если оба уцелеют и победят. И эльф, слегка улыбнувшись, спросил:
— Куда мне становиться и что делать?
— Оставайся со мной. Где твои кони?
— Здесь, неподалеку. Могут пригодиться?
— Более чем. Сейчас наше дело отойти, причем так, чтоб эти погнали нас подальше от крепости…
— Понял, — кивнул Роман.
— Мы выходим помаленьку за вал, а ты давай за лошадьми, — и, уже не глядя на друга, крикнул своим: — Собирайся, хватит спать…
Мушкетеры и пикинеры привычно и споро занимали места в строю. Немногочисленные упряжки с пушками были загнаны в середину отряда, лошадей с заслонками на глазах держали под узды опытные возницы, ради такого случая спустившиеся с облучков на землю. Отряд медленно отошел, Рене махнул рукой, и тут наспех сооруженная глиняная стена поползла и рухнула вместе с пушками. Образовался пролом, куда смело могло пройти стадо коров. Все было проделано без сучка без задоринки. Сторонний наблюдатель нипочем не догадался бы, что осажденные обрушили стену сами.
Разумеется, озверевшие от множества неудач, подгоняемые в спину тарскийскими соглядатаями арцийские мушкетеры не усомнились в том, что небо услышало их молитвы, и бросились в образовавшуюся дыру. Немногочисленные защитники укреплений, хоть и не растерялись и сохранили некое подобие боевого порядка, начали торопливо отходить в единственно возможном направлении.
Арцийская пехота уверенно теснила огрызающегося врага в направлении второй переправы, где тем не миновать было попасть под огонь тяжелых, не чета стоявшим здесь, орудий.
— Отец! — Анрио не выдержал, хоть и поклялся себе молчать и ждать приказаний. — Скоро?
— Еще не время, — ворчливо отозвался командор, но, взглянув в расстроенное лицо сына, пояснил: — Мы должны подождать, пока Рене заманит сюда арцийскую пехоту. Да не страдай ты так, сегодня на всех хватит. Мало нам не покажется. Не понимаешь?
Анрио действительно не понимал, да и не мог понять. В его возрасте ждать не умеют и не хотят… Как расскажешь мальчишке, что даже в лучшем для них случае им предстоит схватка с армией, превосходящей их по численности в несколько раз. Их единственный козырь внезапность. Кто его знает, как обстоят дела у Феликса, надо надеяться на лучшее, но занять и удерживать неприятельский лагерь — затея непростая, да и Рене… Не следовало бы ему лезть в битву самому, но такого не удержишь.
— Идут! — аюдант был еще моложе Анрио и так же сгорал от нетерпения.
Показавшаяся из-за леса колонна не походила на бегущих. Огрызающееся огнем каре быстро и умело уходило на север. Не могло быть сомнений — кантиссцы намерены прорываться через Канн. Преследователи не очень наседали, от десяти тысяч, вышедших утром из лагеря, осталось не боле двух третей, и они явно не стремились к ближнему бою. Их дело загнать врага под пушки. Вот потом они отыграются за все сегодняшние неприятности и унижения.