Несравненное право
Шрифт:
— Нехай спит, — решил войт. — Ну, что хто думает?
Думали по-разному, но ничего хорошего. Самым простым было предположение, что Антось повредился в уме или перепил и ему все померещилось. Самым поганым, что все дело в таянской границе. Как бы то ни было, нужно было что-то делать, и Рыгор решил съездить и посмотреть. Если Антось прав, остается одно — послать людей к бару Кузергу — пусть выводит к Каючке дружину — даром, что ли, этих бездельников кормит вся округа?! А затем в город к коронному судье, пусть решает, кого тут звать: клирика али стражника.
Про третье свое решение отправить кого-то тайком в Эланд, как советовал либр Роман, буде случится что-то необычное или гадкое, Рыгор не сказал. Не время нынче говорить обо
Я который раз любовалась своим отражением в роскошном зеркале. Отражение было куда менее роскошным, но меня оно устраивало, так как напоминало, что я — это все-таки я.
Конечно, среди эльфов я выглядела не более уместно, чем лошадь на крыше. За немногие дни, проведенные среди народа Романа, я познала истинную красоту и вместе с тем уразумела, что все совершенное неизбежно вызывает жалость. Эльфы были прекрасны, но в них ощущалось что-то обреченное, исчезающее, изломанное… Я так и не поняла, нравятся ли мне эти создания, для этого я слишком мало прожила здесь, и слишком очарованы были мои глаза, чтобы я могла еще и думать.
Мне бы уйти с Романом и его странноватыми спутниками, одни из которых мне нравились, а другие, во главе с коротышкой Примеро, вызывали прямо-таки отвращение. Но меня не взяли. Или, вернее, не отпустили. И теперь мне предстояло переживать зиму среди болотных огоньков и иллюзий. Те, кто оставался в Убежище, жили в другом измерении, они не видели, не знали, не желали понимать того, что творится за границами их дивного острова. А я, я не могла не думать о том, что оставила за спиной, не могла не думать о том, что же я такое… Эстель Оскора? Возможно. Кто бы еще объяснил мне, что из этого следует.
Я отвернулась от зеркала, которое наверняка вздохнуло с облегчением и принялось отражать привычные ему изысканные предметы. Накинув на плечи невесомую, но очень теплую шаль — подарок хозяев (как же иначе, гостеприимство обязывает), я отправилась на улицу. Правду сказать, я обещала Роману не увлекаться одиночными прогулками. Видимо, мой золотоволосый приятель не слишком доверял своим родичам. По крайней мере, некоторым из них. Разумеется, я обещала ему все, что он хотел, — последнее дело заставлять уходящего в бой волноваться за тех, кого он оставляет за спиной. Но слова — это только слова. Я не собиралась сидеть всю зиму в золоченой клетке, ожидая возвращения Рамиэрля со товарищи. Найдет он Проклятого или нет, это еще никому не известно. А хоть бы и нашел — большой вопрос, захочет ли тот помочь, да и сможет ли управиться с Белым Оленем. [19] С другой стороны, мне ясно дали понять, что, пока я жива, он не сможет обрести устойчивого материального воплощения… Видимо, принцип единобрачия у этой нечисти к нашему счастью доведен до абсурда. Из этого следовало, что за мной будут охотиться, то ли чтобы вернуть, то ли чтобы прикончить.
19
Белый Олень — кратковременное материальное воплощение Ройгу, огромный олень с клыками хищника.
Я в очередной раз с отвращением вспомнила свою прежнюю жизнь, которую прожила, как законченная курица. На месте Белого Оленя я постаралась бы завести себе подругу поинтереснее и поумнее, хотя, похоже, мой дражайший отец с детства готовил меня именно в супруги Оленю, или как он там на самом деле называется… Всадники вроде бы звали его Ройгу… Ну и имечко! Под стать мерзкой твари, задавшейся целью скрутить весь мир в бараний рог. Я же со своим счастьем заячьим [20] оказалась первой, кто попался ему под руку, чтобы не сказать хуже.
20
Заячье
Магия Романа, сначала уничтожившая то, что я носила в своем чреве (назвать это ребенком у меня язык не поворачивался), а потом вырвавшая меня из лап смерти, каким-то непостижимым образом вытравила из моей памяти чувства, оставив только события. Я помнила ВСЕ, чему была свидетельницей, но единственная эмоция, которую я могла испытывать, был стыд за себя прежнюю… Я ненавидела Герику, тупо исполнявшую отцовские приказы. И вместе с тем я отдавала себе отчет в том, что все эти глупости сотворила именно я. Это я оказалась не в состоянии бороться за свое счастье. Это я послужила причиной смерти Стефана. Эта я позволяла делать с собой все, что угодно…
В конечном счете во всем том кошмаре, который случился в Гелани, я была виновна не меньше отца, теперь же следовало собраться с мыслями и подумать, как исправить то, что я натворила. В который раз взвесив свои таланты, я пришла к выводу, что мой единственный козырь — то, что никто, кроме Романа и Лупе с Симоном, не знает, что я научилась думать и разучилась слушаться. Проявятся там или нет какие-то магические способности, имея голову на плечах и волю к жизни, можно горы своротить. Пока же мне лучше оставаться среди эльфов. Никакая война до весны не начнется, а я за зиму постараюсь разобраться, во что меня превратили, и, если у меня есть способности к магии, научусь хоть чему-то полезному. Благо на острове эльфов все прямо-таки дышит волшебством.
Уходя, Роман сказал, что я могу во всем доверять его отцу и дяде, а также молодому художнику, кажется, из Дома Ивы. Зато от собственной матери и сестры он меня предостерегал так, словно они были его злейшими врагами. Похоже, так оно и было. Я сразу заметила двух красавиц, которые внимательно, не произнося при этом не единого слова, рассматривали меня, когда мы, нарушив все здешние законы, переправились на затерянный в топях остров при помощи магии. Ни красота этого загадочного места, ни радость, обычная для избежавших смертельной опасности, ни непритворное радушие Астена и Эмзара не вычеркнули из моей памяти тяжелый неприветливый взгляд двух пар прекрасных очей.
На их месте я бы радовалась появлению в Убежище женщины, на фоне которой их краса казалась еще убедительнее. Я-то прекрасно понимала, что, расставшись во время болезни с косами — моим единственным сокровищем, вряд ли вызвала бы ревность даже у человеческих женщин, не то что у эльфиек. И все равно в их взгляде чувствовался страх и зависть. Этого мне было не понять…
Поглощенная своими мыслями, я умудрилась забрести довольно далеко от палаццо приютившего меня Астена. Поселение эльфов, собственно говоря, представляло собой группу вилл, разбросанных в светлом буковом лесу. Дома, украшенные высокими изящными шпилями, небольшими балкончиками с немыслимо красивыми решетками и прелестными статуями, утопали в плюще, диких розах и жимолости. Ограды казались чисто символическими, хотя я уже поняла, что видимая легкость и хрупкость отнюдь не является слабостью. На деле игрушечные замки являлись подлинными крепостями, войти в которые вопреки воле хозяев мог только очень сильный волшебник.
Астен показал мне, как выходить и входить в его дом, но чужие особняки для меня оставались запретными. Впрочем, желания знакомиться с соседями у меня пока не возникало. Надо было освоиться и понять суть этого места и его обитателей.
Благополучно миновав десять или одиннадцать голубоватых и серебристых строений, я оказалась на тропинке, ведущей вверх. Я знала, что там находится парк и Лебединый Чертог, в котором однажды меня уже принимали, и мне пришло в голову повторить свой визит. В конце концов, Роман велел мне доверять Эмзару, так отчего бы не познакомиться с ним или, по крайней мере, с его резиденцией поближе?