Нестрашная сказка. Книга 1

Огнева Вера Евгеньевна

Хозяева почирикали на своем наречье, попытались отговорить дядю Сигурда от затеи с эскортом, да он не понял. Тогда всю процессию накрыли огромным пологом, который на шестах несли рабы.

Солнце прожигало даже через него. Тейт всю залило потом. Она боялась, что вот-вот потеряет сознание. Парни ее охраны пока держали строй, но было видно, что из последних сил. Олех, не поворачивая головы, скосил глаз и подмигнул. Девушка перевела дух. Стало немного легче.

Торжественный въезд в страну и представление владыке Та Кем она провела как в тумане. Выносливые

мурманы и те шатались. Но процессию быстро перенаправили в ближайший храм. Под сводами которого оказалось неожиданно прохладно, а через некоторое время и вовсе холодно. Принцессу начал бить озноб.

После длинной предлинной речи старшего жреца всю дипмиссию отправили на мужскую половину, а невесту, в сопровождении местных дам, повели на женскую.

Перед отъездом придворный декан вручил Тейт маленький словарь.

— Здесь все, что мне удалось найти в наших книгах. Кеми чрезвычайно закрыта страна. Я не встречал ни одного человека, который знал бы их язык. Дорога дальняя, надеюсь, у Вас будет время заглянуть в эту тетрадь.

Измученная, обожженная, отупевшая от усталости и напряжения принцесса, перебирала в уме прилежно выученные строки и все не решалась обратиться к сопровождающим ее женщинам. Вдруг ее акцент покажется оскорбительным? Вдруг она своим выговором обидит одного из богов Черной земли? Вдруг ее не поймут и начнут потешаться? Для семнадцатилетней девочки, воспитанной, умненькой и строгой, это были трудные, почти неразрешимые вопросы.

Женщины переговаривались. Тейт сидела на каменной скамейке в центре сумрачного зала, а они ходили вокруг, не делая попыток к общению.

Дальние страны, чужие законы…со своим разумением соваться к людям, которые в жизни не видели, например, снега, не стоило.

Тейт расслабилась, насколько позволял озноб, выпрямила спину и уставилась на противоположную стену.

Н-да! Стена оказалась расписана, вернее сказать изрезана барельефами столь фривольного содержания, что принцессе стало жарко посреди озноба. Она опустила глаза и с этого момента смотрела исключительно себе под ноги.

— Ее отправят в храм Аштарет, — изрекла одна из женщин.

— Она слишком чужая нам, она как экзотический цветок. Владыка наверняка захочет насладиться ее нектаром. А уже после она, конечно, отправится в храм женского естества, — хихикнула другая.

Женщины вели что-то вроде хоровода, центром которого являлась настороженно замершая невеста.

Она сначала обрадовалась, что так хорошо понимает чужую речь, но одновременно ей стало не по себе. Кто бы они ни были: жрицы храма или родственницы фараона, они не имели права обсуждать чужую принцессу, будто она вещь.

Женщина, которая все время стояла в сторонке и не участвовала в разговоре, вдруг продекламировала резким высоким голосом:

— Она предназначена Эрейху, он должен овладеть ею. Если она с первой ночи понесет мальчика — останется женой фараона. Если нет, уйдет к Аштарет.

Женщины покатились со смеху.

Дядя, вычитавший в поездке множество всяческих казусов и диковин, как-то поведал Тейт,

что в стране Кем при некоторых храмах, насильно поселяют женщин, обязанных прислуживать и одаривать любовью всех, кто этого потребует. Тейт тогда посмеялась над дядей. В руках он держал книгу сказок.

Судя по всему, мерзкая сказка вот-вот готова была обернуться былью. Что оставалось делать?

Принцесса встала, оттолкнув одну из женщин, топнула ногой и потребовала себе воды.

— Будущая жена наследника и фараона, — четко выговорила она в лицо зарвавшейся прислуге, — желает мыться и переодеваться!

Женщин отнесло от ее кресла. Все пятеро выстроились у стены и склонили головы. Тейт уже обрадовалась, что сумела призвать их к повиновению, как открылись ворота. В зал вошел старший жрец.

Он молча сделал некий пасс рукой, и все пять прислужниц кинулись на Тейт.

В миг с нее содрали одежду, окатили водой, растерли губками с пенным корнем, опять окатили, вытерли насухо куском белого полотна… после чего связали по рукам и ногам!

Ей выбрили голову! Начисто. Не оставив ни одного волоска.

Она не кричала, не билась в руках мучителей, она решила дождаться конца экзекуции.

На голову ей напялили огромный тяжелый волосатый парик, который вонял конюшней и благовониями. Руки к тому времени развязали. Принцесса стащила черную копну и швырнула под ноги жрецу.

— Я это носить не стану!

Тот посмотрел с интересом, остановил кинувшихся поднимать парик женщин и что-то им шепнул. Тейт внимательно следила за происходящим. Приказ поставил надсмотрщиц в тупик, но короткий гортанный окрик погнал в соседнее помещение, откуда они с осторожностью, граничащей с благоговением, вынесли сундук, прикрепленный к двум длинным жердям. Ящик поставили на пол, жрец откинул причудливо изукрашенную золотом крышку. Внутри среди волн белого полотна лежала корона.

Жрец осторожно поднял цилиндрический, скошенный кзади золотой убор, поднес на вытянутых руках и опустил на голову принцессы.

Корона оказалась очень удобной, и точно пришлась в пору. Более того Тейт вдруг почувствовала необычайную легкость. Ее больше не мучила жажда. Прошли страх и усталость.

Ощущая прилив сил, обнаженная, в одной короне на обритой голове принцесса встала на своем маленьком подиуме.

И тут случилось то, что должно было случиться еще третьего дня, да из-за тяжелой дороги подзадержалось: у Тейт начались месячные.

Кровь потекла по ногам, запачкала скамью и, валяющуюся под ногами белую накидку.

Ну и что? Придворный лекарь раз и навсегда еще в самом начале женских неприятностей объяснил дочерям короля, что ничего постыдного, страшного, срамного в таком кровотечении быть не может. Наоборот — это благословение Великих Сил на будущее материнство. Ибо только та истинная женщина, кто выносила плод и родила. Ура!

Жрец пятился, пятился, пятился, пока не уперся задницей в ворота. А прислужницы и так шибко не одетые, скинули с себя последнее, и пошли хороводом с заунывными припевками.