Несудьба из дома напротив
Шрифт:
Маша улыбнулась и наклонилась к Вику. Что за славный ребенок: за все время разговора взрослых не разу не пикнул, игрался с бегущими по скамье муравьями и не обращал внимания на полуголого незнакомого дядьку. Зато Маша, наклонившись, обратила на мужчину еще большее внимание. Алексей с самого начала встречи не пошевелился и не сдвинулся с места ни на дюйм. Довольно резкое движение Марии в сторону ребенка всколыхнуло воздух и молодую особу почти затянуло в райские кущи дурманящим ароматом мужчины.
– Нам пора, масик. Качели-карусели
Только звук собственного голоса позволил Маше прийти в себя. Вот что значит отсутствие нормальной сексуальной жизни в течение двух лет: от слабого запаха самца крышу сносит.
Отказавшись от предложения выйти через ворота, а значит, еще какое-то время находится в обществе обаятельного и привлекательного, мама с сыном на руках гордо ушли тем же путем, что и пришли - через заросли красной смородины.
Расшалившиеся нервишки и рассредоточенность - не самые лучшие спутники аккуратного водителя. На полпути до парка аттракционов Маше пришлось съехать на обочину и выпить водички: руки тряслись, как у больного Паркинсоном, внимание скакало, не в состоянии зафиксироваться на одном предмете.
Наконец цель поездки была достигнута, малыш водружен на паровоз и отпущен в кольцевое путешествие на неопределенное количество кругов. Маша же в срочном порядке решила добиться внимания своей драгоценной подруги.
– Стеша, ты мне нужна сегодня вечером.
– Безапелляционно! Я не могу.
– Стеша, ты не понимаешь.
– Да что у вас там произошло?
– Стеша, я... Я его видела... Ох, видела без одежды.
– Кого?
– Алекса!
– Чего ты там шепчешь? Говорить нормально не можешь?
– Тут люди кругом.
– Ну, так отойди от людей.
– Стеша, могла бы, уже отошла бы.
– Ладно, давай рассказывай, при каких обстоятельствах и как тебе?
– Уф, у меня слов не было, только слюни. Помнишь, в какой ступор меня водят черные мужские рубашки?
– О, да, это феномен, достойный изучения и как минимум докторской диссертации!
– Так вот. Сегодня я опять застопорилась. Только не так сильно, потому что рубашки на нем не было.
– Охохо, подруга. Давай с самого начала. А то ты как горная лань, перескакиваешь с факта на факт.
– Окей, слушай. Пошла утром сегодня извиняться за вчерашнюю грубость.
– Погоди, ты уже нагрубить успела?
– Да, но это неважно.
– Ну, ты даешь!
– Стеша, слушай дальше. Я пошла с малым просить прощения. Постучала в двери - никого, позаглядывала в окна - никого. И когда уже совсем собралась уходить - бабах! Поворачиваюсь и вижу: само воплощение Гелиоса выплывает из душа. Помнишь, как в этом старом доме со шелковицей банька с клозетом отдельно от дома стоят? Вот. Выходит он оттуда, в одном полотенце на бедрах. А сам, ох... Плечи во, грудь накачана, кубиков на прессе нет, но зато пресс есть. И весь такой солнечный, кожа влажная, загар ореховый. Сказка, а не мужчина. Ну, меня
– Да, да, ты продолжай, я только дверь на замок закрою.
– Блин, Стеша. Давай бросай все и приезжай. Он сегодня устраивает пикничок для всех соседей. Ты мне нужна.
– О, тебе нянька нужна для малого? Ну, тогда я за.
– Нет, Стеш, нянька нужна мне. Боюсь, не выдержу и сорвусь.
– Дура! Сорвись ты, наконец!
– Я не могу, Стеш. Мне очень важно, чтобы ты его оценила, глянула незамыленным оком.
– Господи, подруга, так и умрешь невенчанная, честное слово. Ладно, жди.
– Стеша, ты моя спасительница. До вечера тогда?
– До вечера.
Маша огляделась: мир стал ярче во сто крат, воздух из глины превратился в стопроцентный кислород, каждый вздох приносил облегчение, как анестезия для души, полной страдания. Ближе к вечеру парк аттракционов заполнился детьми постарше: уроки закончились и малышня поспешила навстречу карусельному водовороту. Попытка уложить Виталика спать после обеда успехом не увенчалась и Маша только махнула на сына рукой, усаживая в очередное качающее-летающее устройство щекотания нервов.
Чем быстрее часовая стрелка наматывала круги, тем трепетнее порхало Машино сердце. Чего уж врать: ей безумно хотелось снова вдохнуть аромат мужчины. Всегда рассудительная и "параллельно-перпендикулярная" молодая особа сама себя загоняла в тупик противоречий: и откусить хочется и из Рая не быть изгнанной. Усилием воли прямо перед самой поездкой домой, Маша решительно отодвинула гору нерешенных вопросов и загрузилась в машину. Песни и стихи по дороге помогали отвлекаться от мыслей о предстоящем вечере, но не рассеивали внимание, и маленькое семейство благополучно прибыло в родные чертоги.
А там уж дым коромыслом: соседки и их мужья топали вереницей в общий летний душ после трудового дня, дамы прихорашивались, мужчины спорили. В итоге решили, что любимые и сами смогут добраться до пункта назначения, бросили свои половинки и ретировались в старый дом Михалыча.
Маша итак с утра была хороша, посему не стала тратить время на переодевания, лишь кинула в рюкзачок антимоскитные средства и, взяв Виталика на руки, отправилась в гости. По дороге женщина еще раз набрала подругу, еще раз прослушала сообщение о недоступности абонента и махнула на предательницу рукой.
Густые зеленые кусты спиреи совершенно не давали обзора. А посмотреть было на что: некогда заросшее бурьяном пространство перед домом, превратилось в ровный газон со стриженной травой, чугунный круглый мангал-барбекю на трех массивных ножках прямо посередине газона, живописно воткнутый в полено топор и умопомрачительный запах от костра. Недалеко от мангала разместился уже сервированный стол, пятачок освещался электрическими напольными лампами. Деревянная веранда изобиловала танцующими огоньками свечей и удобными шезлонгами. Курорт.