Несущественная деталь

Бэнкс Иэн М.

И тем не менее, по крайней мере отдельные лузеры вполне очевидно были явлением из ряда вон выходящим, пусть и в пределах статистической погрешности. Это можно было учитывать, с этим можно было смириться, даже если и скрепа сердце. Но он ни за что не хотел верить, что существуют целые общества — целые цивилизации — лузеров, добившихся успеха. Именно таким успешным лузером была Культура.

Вепперс ненавидел Культуру. Он ненавидел ее за то, что она существует, и за то, что она (для слишком большого числа доверчивых идиотов) установила стандарт того, как должно выглядеть приличное общество, а значит, и

того, к чему люди должны стремиться. Нет, это было не то, к чему должны были стремиться люди; это было то, к чему стремились машины, которые сами и создали такое общество в своих бесчеловечных целях.

Еще одно искреннее убеждение Вепперса состояло в том, что, когда тебя обкладывают со всех сторон флажками, когда загоняют в угол, ты должен атаковать.

Он вошел в кабинет посла Культуры в Убруатере и бросил остатки неврального кружева на ее стол.

— Что это еще за херня? — спросил он.

Посла Культуры звали Крейт Хьюэн. Это была высокая, стройная женщина с несколько необычными, на сичультианский взгляд, пропорциями, но все же привлекательная на горделивый, неприступный манер. Вепперсу не раз приходило в голову сделать одну из своих девиц-оборотней похожей на эту женщину Культуры, чтобы вытряхать к чертям собачьим ее высокомерные мозги, но он все никак не мог себя заставить. У него была своя гордость.

Когда Вепперс ворвался к ней, она стояла у окна громадного кабинета в пентхаусе, выходящем на город в том месте, где в сердце центрального бизнес-района Убруатера в дымке раннего предвечерья над массивной башней корпорации «Вепрайн» маячил большой, темный, удлиненный корпус корабля. Она пила что-то дымящееся из чаши и была одета, как уборщица. Как босоногая уборщица. Она повернулась и, моргнув, посмотрела на клубок серебристо-синих проводков на ее столе.

— И вам добрый день, — тихим голосом сказала она. Она подошла, внимательнее посмотрела на клубок, лежащий на столе. — Это невральное кружево, — сказала она. — Что же у вас такие плохие технари? — она посмотрела на другого человека, входящего в комнату. — Добрый день, Джаскен.

Джаскен кивнул. За ним в дверях парил автономник, который предпочел не стоять на пути Вепперса, когда тот ворвался в комнату. Они вот уже минуты три (когда его верхолет оставил Министерство юстиции и полетел к их зданию) знали, что Вепперс направляется к ним, так что у нее было достаточно времени, чтобы решить, в каком виде предстать перед ним.

— Взззз! Взззз! — пропел тоненький голос из-за одного из больших диванов. Вепперс посмотрел в ту сторону и увидел маленькую светлую голову, то появлявшуюся, то исчезавшую.

— А это что еще такое? — спросил он.

— Это ребенок, Вепперс, — сказала Хьюэн, вытаскивая свой стул из-за стола. — Ну так и что дальше? — Она указала на окно. — Небо. Облака. Ой, смотри — птичка. — Она села, взяла кружево. Автономник — ромбовидная фигурка размером с чемодан — подплыл поближе. Хьюэн нахмурилась. — Откуда это у вас?

— Оно побывало в огне, — пробормотал автономник. Эта машина была слугой Хьюэн (или ее хозяином) в течение всех тех трех лет, что она находилась здесь. У нее должно было быть имя, или звание, или что-то такое, и Вепперса даже «представляли» этой железке, но он не желал помнить, как эту штуку зовут.

— Взззз!

Светловолосый ребенок

стоял за диваном, видны были только его голова и рука, пальцы которой были сложены в форму пистолета. Пистолет был направлен на Джаскена, который снял через голову свои окулинзы и нахмурился, как сценический злодей, сам направляя палец на ребенка и прицеливаясь. Внезапно он отдернул руку назад, словно при отдаче.

— Ой! — сказал ребенок и исчез, тихонько хлопнулся на диван. Вепперс знал, что у Хьюэн есть ребенок, но не ждал увидеть этого ублюдка в ее кабинете.

— Это было найдено в прахе одного из моих сотрудников, — сказал Вепперс, уперев костяшки пальцев широко расставленных рук в стол и подавшись к ней. — И мои очень компетентные технари утверждают, что это одна из ваших штучек, а поэтому мой следующий вопрос, какого хера Культура внедряет свои запрещенные шпионские устройства в головы моих людей? Вы помните, что вам запрещено шпионить за нами?

— Понятия не имею, откуда это здесь, — сказала Хьюэн, передавая кружево в вытянутое до максимума манипуляторное поле автономника. Остатки кружева приняли приближенно форму мозга. Вепперс метнул взгляд на кружево, и это зрелище вызвало у него неприятное ощущение. Он опустил ладонь на столешницу.

— Что, черт побери, дает вам право действовать подобным образом? — Он повел рукой в сторону кружева, мерцающего на невидимой руке автономника. — У меня есть все основания отнести это в суд. Это нарушение наших прав и Взаимного соглашения о контактах, которое мы подписали от всей души, когда вы, коммунистические ублюдки, только-только здесь появились.

— А у кого это было в голове? — спросила Хьюэн. Она откинулась к спинке стула, заведя руки за голову и положив одну босую ногу на другую. — И что с ним случилось?

— Не уходите от вопроса! — Вепперс снова стукнул ладонью по столу.

Хьюэн пожала плечами.

— Ну хорошо. Мы — кто уж эти «мы», понятия не имею — не имеем права делать что-то в этом роде. — Она нахмурилась. — Так в чьей голове это было?

Автономник произвел звук, похожий на откашливание.

— Кто бы это ни был, он погиб в огне или был кремирован, — сказал автономник. — Скорее, последнее; высокотемпературное сжигание, вероятно, с незначительными примесями. Трудно сказать — оно было очищено и протестировано. Первый анализ — довольно грубый, второй — несколько топорный. — Машина повернулась в воздухе, словно чтобы взглянуть на Вепперса. — Я бы сказал, что первый анализ делали технические специалисты господина Вепперса, второй — наши друзья джхлупианцы. — Едва видимая дымка вокруг машины чуть порозовела. Вепперс словно и не слышал автономника.

— Не пытайтесь увильнуть, — сказал он, указуя пальцем на Хьюэн. («Взззз!» — сказал тоненький голосок из другой части комнаты.) — Что это за вопрос, кто такие «мы»? «Мы» — это вы, Культура. Эта штука ваша, значит, вы и отвечаете. И не пытайтесь это отрицать.

— В словах господина Вепперса есть свой резон, — рассудительно сказал автономник. — Это наша технология — довольно высокая технология, — если вы меня понимаете, и насколько я могу сказать, это кружево (точнее, семя, которое выросло в кружево) было имплантировано кем-то или чем-то, про кого с достаточными основаниями можно сказать, что он принадлежит Культуре.