Несущие ветер
Шрифт:
Потребовалось только время, чтобы он смирился с тем, что чашка закрывает ему один глаз, и, когда мы достигли этой стадии, я переключилась на Макуа.
Едва Макуа увидел у меня присоску, как тут же устроил свой спектакль – начал тыкаться в руки и щелкать челюстями. Но и я кое-чему научилась у пса Гаса и жеребчика Эхо, которые тоже были смелыми, агрессивными животными. В первый раз, когда Макуа ударил меня по руке, я испугалась, рассердилась и ударила его в ответ по рылу. Причинить ему боль таким ударом я не могла, но мое намерение было совершенно очевидным, а чтобы у Макуа и вовсе не осталось сомнений, я громко крикнула «Нет!» и обеими ладонями хлопнула по воде.
Макуа
После того как я дала ему сдачи, Макуа больше не пытался меня бить, но по-прежнему вертел головой, широко разевая пасть. И вот, когда он проделал это в очередной раз, я схватила ведро с рыбой и ушла, устроив ему за такую демонстрацию тайм-аут. Когда я вернулась, Макуа неторопливо плавал у стенки бассейна, и весь его вид говорил: «А что я такого сделал?». Вскоре он полностью прекратил свои угрозы.
Теперь его дрессировка пошла по тому же плану, что и с Кане. Скоро я могла закрывать ему оба глаза, пока он занимал позицию передо мной, и уже предвкушала, как он будет выполнять мои команды вслепую.
Макуа по-прежнему не испытывал ни малейшего удовольствия от того, что ему закрывали глаза – все равно чашками-присосками или заслонками. Как-то утром, когда его поведение стало особенно раздраженным и упрямым, он внезапно сделал сильный выдох, опустился на дно бассейна и замер там в неподвижности. Прошло тридцать секунд, прошла минута. Я перепугалась. Может быть, он издох? Выглядело это именно так. Я кинулась искать Криса, чтобы он помог мне поднять Макуа на поверхность. Заглянув в бассейн, Крис расхохотался.
– Макуа дуется, только и всего. Видите, он же следит за нами.
И действительно, сквозь толщу воды я различила маленький глаз Макуа, злоехидно на нас поглядывающий.
Крис объяснил мне, что не раз видел, как афалины, рассердившись, погружались на дно и затаивались. В первый раз он тоже решил, что животное издыхает, прыгнул за ним и вытащил на поверхность. А дельфин перевел дух и снова ушел на дно, еще больше вознегодовав на такое бесцеремонное обращение с ним. Крис вытаскивал его пять раз и только тогда сообразил, что дельфин уходит на дно нарочно.
Я не понимаю, какую пользу должна приносить такая форма поведения тихоокеанской афалине, которая большую часть своей жизни проводит над пятикилометровыми глубинами и вряд ли может опускаться на дно и лежать там всякий раз, когда у нее испортится настроение. [7] Тем не менее в наших бассейнах они проделывали это неоднократно.
А стоило Макуа лечь на дно, и я ничем не могла на него воздействовать. Тайм-ауты никакого впечатления не производили: ведь тайм-аут устраивал он сам, чтобы наказать меня! Мне же нечем было ему отплатить. Конечно, я могла взять длинный шест и тыкать в него, пока он не всплывет, но подобные приемы имеют один недостаток: дрессируемое животное приходит
7
Реакция затаивания часто используется афалинами в море (например, когда их преследуют и окружают суда для отлова сетями), помогая переждать опасность и уйти от преследования.
А потому я взяла инструкции Рона Тернера и принялась штудировать разделы, посвященные отучению. Как можно погасить поведенческий элемент, который вам мешает?
Можно за него наказывать. В данном случае – исключено.
Можно подождать, пока без поощрения или закрепления он не исчезнет сам собой. Но и это тут не годилось. Наглазники у меня в руках, при виде которых Макуа уходит на дно, – это и есть вполне действенное закрепление: он избегает работы в них, а только этого ему и нужно. Кроме того, он способен оставаться под водой (и оставался! по пяти минут, а ждать, когда он всплывет, – значило напрасно терять драгоценное время.
Можно ввести дополнительный поведенческий элемент, несовместимый с нежелательным, и выдрессировать животное делать что-то, чего нельзя делать, лежа на дне. Но ведь я как раз этим и пыталась заняться.
Слово «угасание» постоянно встречается там, где речь идет о стимульном контроле поведения. Когда поведение является ответом на сигнал, без сигнала оно угасает. Вот он – выход! Я приучу Макуа опускаться на дно по команде и оставаться там, пока звучит сигнал. Затем добьюсь, чтобы он не проделывал этого без сигнала, то есть чтобы это поведение угасло. И тогда, если мне не надо будет, чтобы он уходил на дно, я просто не подам ему сигнала.
В следующий же раз, едва Макуа лег на дно, я свистнула и бросила ему рыбу. Он выпустил большой недоуменный пузырь, поднялся на поверхность и съел рыбу. Мы вернулись к работе с наглазниками. А когда он опять разозлился и ушел на дно, я снова свистнула и снова поощрила его. На следующий день он то и дело опускался на дно, и я начала требовать определенного времени пребывания там, устраивая ему тайм-аут, если он всплывал слишком быстро. Вскоре я довела время лежания на дне до надежных тридцати секунд и подобрала для этого поведенческого элемента звуковой сигнал. Ему Макуа научился очень быстро, так как уже освоил два других звуковых сигнала – побуждающих его звонить в колокол и «плюхаться».
В конце концов произвольные погружения прекратились. Теперь Макуа несколько раз ложился на дно по команде в конце сеанса, а наглазники позволял надевать на себя с корректностью истинного джентльмена.
Уход на дно удалось использовать для забавного номера – не слишком оригинального, но всегда смешного. В стеклянном бассейне Театра Океанической Науки зрители видели Макуа и на воде и под водой. Когда он высовывал голову из воды перед площадкой, лектор объяснял, что дрессировщик попросил Макуа сделать то-то или то-то, но забыл добавить «пожалуйста». Тут незаметно для зрителей включался сигнал, Макуа опускался на дно хвостом вперед и лежал там, как воплощение оскорбленного достоинства, пока дрессировщик не «извинялся» и не отключал сигнал. Тогда Макуа весело взмывал на поверхность, а дрессировщик тайком вознаграждал его рыбешкой.