Несвобода
Шрифт:
— Конечно. Но я смотрю, вы уже сегодня начали. Может, перекинуть? Девчонок каких-нибудь соберем.
— Да нет, — отмахнулся мужчина. — Не надо. Эти немцы по-русски никак не шпрехают, а я разорюсь их только твоими девочками развлекать. Недешево, друг мой, недешево! Решил, что основными козырями буду бить завтра, тогда же и договор подсуну.
Вадим Андреевич ответил уже до отвращения привычным:
— Ясно.
Обсуждаемые иностранцы заинтересованно меня разглядывали, пока эти двое переговаривались. Я не упала в грязь лицом, заговорив по-немецки:
— Здравствуйте!
Как это обычно бывает, в такой момент все разом оживились и заулыбались — у каждого поднимается настроение, когда к нему обращаются заграницей на родном языке. Они с удовольствием отвечали ничего не значащую чепуху, а один выдал очень торжественно:
— Москва прекрасна. И где еще, вот так запросто, можно встретить настолько очаровательную девушку?
Это был искренний комплимент, я не уловила никакой пошлости. Потому благодарно улыбнулась. Однако приятель Вадима Андреевича тут же интерпретировал по-своему и обратился к нему по-русски:
— А можно, и ее в список внести, Вадим? Мне позарез нужен этот контракт!
— Она не работает, — коротко отрезал Вадим Андреевич и вдруг обратился к остальным на чистейшем немецком: — Господа, просим нас извинить. Добро пожаловать в столицу и приятного вечера!
Подставил мне локоть и вывел из зала. А я про себя лишь отметила, что такое произношение вряд ли вырабатывают в обычных средних школах. Да, многие изучают английский, но немецкий — да еще вот такой, разговорно-свободный — ставят только с помощью носителей языка. Долго жил заграницей или получал такое же образование, как я? Мысль собиралась долго, но оформилась, когда мы забрали свои вещи, позвонили Киру, чтобы отогнал машину в гараж, потом разместились на заднем сидении такси и приготовились к долгой дороге:
— Вадим Андреевич! А с чего я взяла, что вы вышли из бедности и начинали с нуля?
Он рассмеялся тихо:
— Понятия не имею.
— Ого! — я придвинулась ближе и говорила тихо, чтобы водитель не расслышал. — А мы с вами, совершенно случайно, не с одного и того же необитаемого острова? Точно! Да ведь ваш бизнес — это бунт… Хорошее образование, языки, а потом что-то пошло не так. И бизнес этот… просто какая-то демонстрация! Странно, что не съемки порно. Так что произошло? Нелюбимый сын или не первый наследник?
Он зачем-то развернулся ко мне и положил ладонь на затылок.
— Я отвечу на любой твой вопрос, если ты ответишь на любой мой.
— Нет. Мне не настолько интересно.
Вадим Андреевич приблизился еще. Губы — в двух сантиметрах. Я сбилась с мысли.
— А про порно ты здорово придумала. Не ожидал от тебя креативности именно в этом вопросе.
— Вам надо что-то делать со своим сарказмом. Его слишком много!
— И еще, ты ошиблась в одном. Секс меня очень интересует, и я не собираюсь растягивать ожидание.
Кажется, я самолично взяла палку и тыкала спящего медведя, пока он не проснулся. Вот что за желание во всем разобраться, да еще и вслух? Ведь я могла быть и права и словно бросила вызов, на который
— Отпустите, пожалуйста. Мне неприятно, что водитель видит…
— В этом и есть смак — выходить из зоны комфорта.
Он прижал большой палец к нижней губе и надавил. Я закрыла глаза, впуская его язык. Вадим Андреевич целовал неспешно — скорее дразнил. Или наслаждался моим смущением — я не могла отделаться от мысли, что в зеркало заднего вида таксист видит нас и уже сделал все напрашивающиеся выводы. И все равно не могла с собой ничего поделать: мне нравилась эта ласка. Но довольно быстро Вадим Андреевич отстранился и прошептал в ухо:
— Сегодня совершенно точно будут танцы, Арина. Кажется, тебе эта игра нравится уже не меньше, чем мне.
Я отвернулась к окну, не в силах спорить.
Когда добрались домой, я чувствовала себя бесконечно уставшей, но Вадим Андреевич не отпустил меня в комнату:
— Нет, сегодня просто так не разойдемся. Мне очень нравится твое настроение.
— Что не так с моим настроением, Вадим Андреевич?
— Любопытство, перемешанное со смирением. Лучшее сочетание.
— Кажется, вы неправильно меня поняли.
Налил вина, включил музыку, взял за руку, но будто и не вспомнил о танце. Его руки сжимали талию, не позволяя отстраниться.
— Арина, раз ты поняла, где конец игры, так не проще ли закончить?
Я оторопела от его напора. Наверное, в такси все же следовало оттолкнуть. А то вышло так, что я, после всего сказанного, при первом же поцелуе сдалась. Ведь нельзя сказать, что меня принудили! Или что я в тот момент вспомнила об угрозах… Нет, я просто не стала сопротивляться себе. Кто бы сомневался, что это выльется в продолжение?
— Вадим Андреевич, вы просто выбиваете меня из колеи.
— Спасибо, — он улыбался, склонив голову набок.
— Я не хвалю вас! Но вы сейчас давите слишком сильно. Разве не видите, что я не готова?
— Когда ты будешь готова, Арина? Скажи точную дату, и я не подниму этот вопрос до того времени.
— Это работает не так!
— Я лучше тебя знаю, как это работает. Как только я дам тебе выбор, ты сразу начнешь выбирать неправильно. Даже во вред себе.
— Во вред ли?
— Да. Если человек идет против своих желаний, то это вред. Можно вывезти девушку с острова, но нельзя вывезти остров из девушки. Но я замахнулся.
— А вам не приходило в голову, что я не собираюсь с вами спать? Ни сегодня, ни потом. Что в моем отказе нет других причин?
— Приходило. Но твои пальцы сейчас дрожат. Ты сама не знаешь, чего хочешь больше — толкнуть или притянуть.
После этого я не смогла бы не толкнуть. Он с легкостью отступил, рассмеялся. Упал на диван и раскинул руки.
— Передай мне вино, Арина. И знаешь, ты слишком сильно напрягаешься. Сама провоцируешь все эти разговоры. Это твой способ манипуляции. Ты прямо требуешь, чтобы я надавил, решил за тебя, заставил. И раздражаешься именно потому, что слишком долго ждешь.