Несвоевременный человек. Книга 1. (Хаос)
Шрифт:
– Вот мы и встретились. – С жутким подтекстом, как теперь Иван с Гаем поняли, со стоящей радостью на лице, а не хищным оскалом проговорил Люцифер, глядя своим немигающим взглядом прямо в душу каждому из присутствующих здесь. А так как Горелый вроде как только телесно здесь присутствовал, или мы чего-то главного о нём и потустороннем мире не знаем, то этот взгляд Люцифера только косвенно его касался. При этом Гаю и Ивану одновременно в голову пришла одна и та же мысль. – Если бы мы сейчас находились в холодильном отделении, то вот бы Люцифер жутко выглядел, когда у него изо рта вырывался бы пар. – Хотя у них и без этой мысли было нимало о чём подумать. Да хотя бы о том, с чем связана эта его такая радость при виде них. – Раньше даже и не замечал, а сегодня что за радость. Может по людскому общению соскучился. – Вот так, достаточно по-человечески, за Люцифера подумал Гай, явно проявляя недостаток
Что же касается Ивана, то он подошёл к разрешению вопроса понимания Люцифера с не менее эгоистической стороны, нежели Гай, в чём его упрекнуть никак нельзя, – ведь только по делам своим ты судишься, – и он принялся судорожно перебирать в памяти всё то, что могло вызвать такую радость Люцифера. – Может слышал, что я нелестно отзывался о его отделении? – напряг лоб и извилины памяти Иван, вспоминая, когда это он мог так неуважительно выразиться и при этом вслух. – Да вроде ничего такого не говорил, а то, что я без особого удовольствия выслушал это наше направление сюда от заведующего отделением, то…Так вот кто Люциферу на нас настучал. И я представляю, в каких тяжёлых и любимых для Люцифера чёрных красках, он, гад, всё на нас накляузничал. – От таких открытий Иван аж приобрёл нормальный цвет лица (а так он был бледный, как полотно) – так он был возмущён на заведующего отделением, готового ради поддержания своего властного авторитета на любую провокацию и манипуляцию общественного мнения.
Между тем Люцифер подошёл к носилкам и, уставившись на находящийся на них труп Горелого, после небольшой задумчивой паузы произнёс небольшую тираду. – Да, и хотя пути человеческие пути неисповедимы, они всё равно в итоге приведут человека в эти пенаты. И ты, Горелый, не исключение из общих правил. Хотя у тебя на этот счёт всегда было особое мнение. Ну а так как ты человек особо упёртый и если тебе в голову что-то втемяшили, – ты, как я помню, считал себя бессмертным, – то из тебя эту мысль никакими разумными доводами не вышибешь, разве что только молотком. Кто же это такой насчёт тебя догадливый и понимающий тебя с полуслова нашёлся? – усмехнулся Люцифер, кивнув Ивану в сторону свободного стола.
Когда же Горелый был по всем правилам переброшен носильщиками с носилок на стол под названием прозекторский, и при этом без должного почтения к Горелому и с такими кислыми лицами, что за них немного стыдно, то Люцифер подошёл к столу со стороны головы Горелого уже не с пустыми руками, а с циркулярной пилой. Здесь он со своего высока, профессиональным взглядом окинул Горелого, явно что-то про себя проанализировал, на каких-то своих рабочих моментах остановился при виде глобусного вида головы Горелого, и в итоге перевёл свой взгляд на Ивана с Гаем, давно уже желающих поскорее покинуть это помещение.
Но нехорошее предчувствие в итоге их не подвело и Люцифер, с пилой в руках ещё жутче и опасней выглядящий, да так, что и помыслить нет сил, чтобы что-то ему возразить и сказать против, как ими и ожидалось, не отпустил их прямо сейчас, а сделал предложение, от которого им было невозможно отказаться. И хотя они уже в своих головах проигрывали некоторые сценарии того, как Люцифер будет ломать их психику, например, отдаст команду раздеть Горелого. – Давайте будем уважать чужой труд. – Срезав пилой пуговицу с пиджака Горелого, скажет Люцифер. – Люди старались, шили этот прекрасный костюм, – и не важно, что его носитель недостоин и пуговицы с этого костюма, правда, он считал иначе, раз его купил, – а мы его за раз испортим. А я ведь в некотором роде раскройщик и мне близка романтика создания полновесного костюма. – Люцифер, таким образом, обозначит задачу перед Иваном и Гаем, и им деваться будет некуда, как только начать стягивать с Горелого костюм. Что не так легко сделать после того, как Горелый так в себе смертельно расслабился и прилип к штанам липким выходом своего испуга в момент встречи его головы с молотком, а к рубашке прилип тем, что у него ещё при жизни лоснилось от жира.
Но Люцифер, как и его идеологический сторонник и мифологический прототип из ада, никогда не поведёт себя столь для человека предсказуемо, и он на самое жуткое воплощение самых страшных фантазий прибывшего к нему на перевоспитание человека (по сути Люцифер это такой наставник, кто методом кнута наставляет оступившегося человека на путь истинный), всегда найдёт куда как ещё более страшное и извращённое наказание.
– Берите его за руки, и покрепче! – отдаёт команду Люцифер. И хотя Ивану и Гаю до нервного истощения страшно, Иван всё же решает поинтересоваться у Люцифера, а зачем Горелому такая их поддержка сподобилась. На что и на Ивана Люцифер мог бы так посмотреть,
Ну а когда на тебя так смотрят исподлобья и сокровенно, и замогильным голосом говорят, – а это указывает на то, что Люцифер знает, что насчёт всех этих запредельных сферах говорит, – тот нет никакой возможности во всё, что сказал Люцифер не поверить, даже если ты сразу не собирался верить во всю эту чушь. – Он что, за дурачков нас держит. – В едином порыве про себя и всё за Люцифера решили Иван с Гаем, только он заговорил. Правда сейчас они и не думают возмущаться, а беспрекословно берут с разных сторон за руки Горелого, и видят, как Горелый на них посматривает со своего положения и как им кажется, посмеивается. А вот что вызвало такое его довольство, то ни Иван, ни Гай разгадать не могут. Может ему смешно смотреть на эту их человеческую наивность, решивших, что у них сил хватит удержать его на месте, когда он решит подскочить с места и удариться в бега, для начала посшибав их с ног. – Вот же глупцы, – вот точно так выражалось лицо Горелого, – разве вы не знаете, что человек после смерти становится в несколько раз сильней. А я и при жизни мог вас одной левой уложить, а уж после смерти, то тут без особых вариантов.
И Гай с Иваном видимо о чём-то таком догадывались, и они, переглянувшись между собой, крепко накрепко вцепились в Горелого и решили держаться за него сколько есть сил. Ну а как только Гай с Иваном ухватились за руки Горелого, то со стороны Люцифера до них тут же донёсся жуткий звук заработавшей циркулярной пилы – для чего она заработала было не трудно догадаться. А как только Иван с Гаем проявили такого рода сообразительность, то они на все требования своего любопытства никак не реагировали, каждый со своей стороны вцепившись взглядами в удерживаемую руку Горелого. Что, в общем-то, в основном и удерживало каждого из них на своих просевших ногах. И теперь они ещё об одном догадались – вот для чего Люцифер отдал им эту странную команду. Он, как оказывается, предусматривал вариант с их неустойчивостью стояния на своих ногах. А так они, и себя, и если что и Горелого придержат. Тут ведь и люди подготовленные и так сказать, взращенные на всех этих патологоанатомических частностях, не всегда могут опереться на свою подготовленность и запросто подкосятся на своих ногах, а что уж говорить о людях неподготовленных и не собирающихся так себя испытывать – у них и выбора нет особенного, кроме как умом тронуться и упасть в обморок, даже не видя, что там, на столе, происходит – воображение всё дорисует и доскажет.
При всём при этом не была исключена возможность того, что кто-то из тянущих в обе стороны и в частности, свою сторону, руки Горелого, не окажется, либо сильней, либо слабее, что ведёт к одному итогу – Горелый будет перетянут на одну из сторон. И тогда даже себе представить будет страшно, что случится с тем, на кого Горелый всем своим громоздким и крайне не дышащим телом опрокинется и завалит собой. О чём видимо вовремя сообразили обе тянущие на себя руки Горелого стороны, и Иван с Гаем, переглянувшись между собой, поняли, насколько они спаяны в одно целое, и что от их взаимовыручки будет зависеть, удержатся они на ногах или кому-то из них придётся встретиться лицом к лицу, в фигуральном смысле, с Горелым.
Между тем со стороны Люцифера до них донёсся голос самого Люцифера. – Ну что ж, посмотрим, что в тебе, Горелый, есть такого особенного, за что ты себя так от всех остальных выделял. – На этих словах Люцифера, Иван с Гаем в предощущении того страшного действия, к которым эти его слова ведут, хотели бы заткнуть уши, но их руки были заняты, и им только и оставалось, как зажмурить свои глаза, чтобы хотя бы постараться ничего не слышать. Что очень трудно сделать, а новичкам и вовсе невозможно. Так что как бы они не зажмуривали свои глаза, всё равно все исходящие со стороны Люцифера звуки достигали их ушей и сообразно их соображению понимались.