Нет чужих бед
Шрифт:
Наконец коридоры закончились дверью, за которой обнаружился зал с креслами и столом. Изоэ удивленно отметил: специально для него уже изготовили мебель! Особое кресло без сплошной спинки, в котором и крылатому сидеть удобно. Высокое, чтобы он не смотрел на прочих снизу вверх.
Капитан, вопреки тайному страху и'наэ, оказался почти одного роста с Рысей, а не вдвое выше нее, названной ребенком. Улыбнулся, усадил гостя и сам устроился в кресле рядом.
— Добро пожаловать, — приветствовал капитан. — Я Лоэль. Справа ты видишь нашу королеву, Сердце корабля, ее имя Тиэса. Она моя дочь. Мама королевы отдыхает,
— Вы все знаете мой язык? — удивился Изоэ.
— Понимаем, — кивнул Лоэль. — Но говорим на своем родном. Для Алесии он знаком, а значит, и для тебя, ведь вы обменялись матрицами сознания. Поэтому тебе и кажется, что мы произносим слова и строим предложения на твоем наречии, без акцента и ошибок. Это свойство сдвоенного сознания. Весьма полезное.
— Я тайком читал книгу из библиотеки старейшин, — осторожно заметил Изоэ. — О межзвездных полетах. Там сказано: в разных мирах воздух не одинаков.
— Умная книга, — похвалила Вэйль. — Но ваш очень схож с нашим. А прочее… Смешно, наверное, слушать в очередной раз про магию, Рыся о ней уже упоминала, да? Скажу иначе. Мы создали для тебя фильтр. Ты его не ощущаешь, но он есть и прекрасно справляется со своей задачей.
— Удивительно, — честно признал Изоэ. — Вы столько можете! И действуете весьма быстро. Еще вчера я падал, впервые взлетев посреди зимы, обреченный и израненный, а сегодня жив, здоров, знаком с речью иного мира.
— Прошло двенадцать дней по счету твоего мира, — покачала головой Риола. — Наших три недели.
Изоэ прикрыл нижние веки, затем верхние. Осознать сказанное оказалось трудно. Он сидит здесь и глупо мечтает о полете в синем небе. Он истратил невозможно много времени впустую! А там, невесть как далеко, умирает город Зинн'э. Сегодня, самое позднее завтра, его старшие жители станут подниматься наверх, чтобы взглянуть на небо и навсегда заснуть с улыбкой на серых от холода губах…
— Что-то срочное? — мягко спросил капитан.
— У нас погибает город, — с ужасом прошептал Изоэ, понимая, что объяснить такое быстро и коротко невозможно. — Внизу не хватит тепла и пищи на всех. Лишние уйдут в зиму, наверх. Как ушел я. Мне казалось, это было вчера…
Осознание реальности рухнуло на плечи бременем боли, смело всю радость, подаренную Становлением. Он-то спасен и жив, сидит в тепле. А там, непонятно где, мерзнут и засыпают люди. Как просить о помощи? И что предложить взамен, если всем и'наэ нечего дать эльфам, которые умеют сохранять лето даже в непомерно долгом межзвездном странствии?
— Координаты, само собой, ты не сможешь указать, — без упрека, но с заметным огорчением предположил капитан. — Примерный район поиска понятен, но там горы, ущелья, скалы. Ничего не разобрать. К тому же ночь. Настроиться на твоих родичей мы едва ли сумеем. Вы идете умирать, не ожидая спасения и не скорбя. Без сильных эмоций не нащупать место. Тиэса, что скажешь?
— Изоэ, кто-то из твоей семьи
Изоэ подумал именно так — «волосы». И сразу сообразил: это слово тоже из памяти чужого народа. Может, обретенная в беспамятстве смесь сознаний и помогла пережить несхожесть так просто и безболезненно? Он смотрит на Тиэсу и видит, что королева прекрасна. Как цветок айа, сокровище рода. На рисунках цветок тоже светлый, серебристо-сияющий. Но Сердце корабля лучше. В ней живет сознательная и активная доброта. Ей не безразлична гибель совершенно чужих людей. Не похожих на нее, бесполезных, маленьких и не особенно умных.
Она настоящее Сердце, если готова оставаться здесь и помогать. Рисковать своими родными, отсылая их вниз, в черную ночную метель над острыми скалами-невидимками.
— Мой отец выйдет наверх, — тихо сказал Изоэ. — И еще наставник, как я понимаю теперь.
— Тогда у нас есть вполне достаточная ниточка, — улыбнулась королева. — Тебе они дороги, в тебе живет надежда и боль. Думай о своих близких. Представляй их. Зови. Мы сделаем остальное. Дай мне руку, будет необычное ощущение. Когда мы спешим, мы используем быстрое перемещение. В остальных случаях оно запрещено.
Капитан тем временем что-то очень коротко и решительно прошептал, получил подтверждение, прошуршавшее едва уловимыми отзвуками чужих голосов в самом его ухе. Протянул ладонь, накрывая сверху руку дочери. Вместе с остальными присутствующими произнес непонятное. Память Рыси подсказала — это и есть магия.
Мир вздрогнул, утратил определенность, смазался. Погасли звуки, исчезли запахи, померк свет. Вес тела исказился, как в скоростном подъемнике. Сперва стало тяжело, а затем очень легко. Воздух хрустнул, словно пленка прорванных крыльями спинных почек. Изоэ даже прикрыл веки от удивления. А когда снова решил осмотреться, обнаружил, что находится уже в совершенно ином месте.
Он сидел в мягком кресле, живом, деловито обнимающем тело все плотнее. Рядом такие же устройства — или растения? — трудились, привыкая к капитану, Рысе и остальным. Голову повернуть стало невозможно, мягкое кресло уже настойчиво держало и шею, и затылок. Но чувствительные волоски подтверждали: в помещении много новых эльфов, незнакомых. Все они рассаживаются молча и быстро.
Дрожь пробежала по корпусу непонятного отсека. Он явно оторвался от прочного основания и стал перемещаться. Свод потолка сделался прозрачным — или это экран? — на нем появилась картинка, похожая на рисунки из учебника. Шар Дзоэ'та, вид с орбиты. Правда, древние кадры были сделаны зондами наэ'ро. И отображают прошлое: зеленый мир. Три лепестка экваториальных материков и удлиненный, уходящий к южному полюсу стебель, состоящий из сотен малых и крупных островов.
Теперь прошлое живет лишь в учебнике. Сегодняшний мир засыпан снегом нескончаемой зимы. Океаны замерзли. Острова и материки можно опознать лишь как невысокие вздутия-сугробы… Изоэ с отчаянием понял: он никогда не сможет указать то место, где находится выход из шахты его родной системы подземных городов. Ни ночью, как сейчас, ни даже самым ясным и безветренным днем! Впрочем, королева просила думать о папе и наставнике, не более того. Это посильно. Куда сложнее было бы не думать и не бояться за них.