Нет дьявола во мне
Шрифт:
– Да я пошутил, – рассмеялся Ник. – Я знаком и с вашей историей, и с литературой. Нам дают хорошее образование. Лучше, чем во многих обычных школах. Но мне не сухие факты интересны. Я хочу услышать о ТВОЕЙ родине. Какая она для тебя?
И Марианна начала рассказ. Сначала у нее получалось не очень эмоционально. Так и подмывало сделать экскурс в историю, да и английским она владела не в совершенстве, но, когда она смогла расслабиться немного, речь полилась, и рассказ стал увлекательным и веселым. Ник слушал с удовольствием, улыбался, а иногда похохатывал.
Когда Мари прервалась, чтобы попить, Николас с сожалением произнес:
– Увы, мне пора.
– Уже? –
– Да. Мое свободное время подошло к концу. Да и тебе нужно возвращаться. Мама, наверное, беспокоится…
– Да, – вздохнула она. Мама, естественно, волновалась. А Марианне больше не хотелось наказывать ее своим отсутствием. – Встретимся завтра? Здесь же? Я принесу что-нибудь вкусненького.
– Завтра я не знаю, смогу ли. Но постараюсь.
Они вышли из пещерки и потопали вниз.
– Спой еще что-нибудь, – попросила Мари.
– Что именно?
– Не псалом, а… Не знаю даже… Рок можешь?
– Могу. Но давай я лучше исполню для тебя народную балладу.
– О чем она?
– О двух влюбленных, которым обстоятельства не позволили быть вместе, и они покончили с собой, прыгнув со скалы.
– Грустная, значит, баллада.
– Да. Но очень красивая. Кстати, ее сочинил один из монахов «Черного креста» сто пятьдесят лет назад. Помнишь, старое раздвоенное дерево недалеко от ворот? – Мари кивнула. Туристы на него привязывали ленточки и загадывали желания. – Оно выросло на том месте, где умерли влюбленные.
И Ник запел.
Слов Марианна, естественно, не понимала. Только те, что были созвучные с русскими. Но она знала, о чем баллада, и Николас пел так эмоционально, что она не заметила, как заплакала. К тому моменту, как на ее глазах выступили слезы, они дошли до того места, с которого были видны монастырь и дерево, росшее возле его ворот.
– А что за обстоятельства не позволили им быть вместе? – спросила Мари, когда Николас допел.
– Юноша был монахом. И дал обет безбрачия.
– Так самоубийство же смертный грех, – запальчиво возразила она. – Неужели броситься со скалы лучше, чем нарушить обет?
– Он решил предоставить это на суд Господа. Поэтому явился на него вместе с любимой.
– Ужасная история! – воскликнула Марианна и решительно вытерла слезы. – Не логичная.
– Ты слышала хоть одну логичную балладу? – улыбнулся Николас. – Они все трагические и печальные.
– Сочини другую. Ты можешь, я уверена…
Он ничего на это не ответил. Легонько обнял Марианну и проговорил:
– Нам пора прощаться. Я тут спущусь по тропке.
– До завтра?
Николас кивнул и, помахав ей рукой, спрыгнул с дороги на узкую тропу. Мари проводила его взглядом, а когда увидела, как он скрылся за воротами монастыря, продолжила спуск. В голове ее звучал голос Николаса. А перед глазами стояло его лицо.
«Особенный!» – взвизгнула она мысленно. Радуясь, Марианна всегда издавала подобные звуки. Мама ее за это ругала. Говорила, что они пугают людей – они считают, что где-то режут поросенка. Юные леди должны следить за своим поведением. И Мари научилась себя контролировать. Теперь она взвизгивала только мысленно, как сейчас.
Но потом, поняв, что такой радости еще не испытывала, поскольку ни разу еще не влюблялась, завизжала в голос! И, хохоча, побежала домой. Ей захотелось рассказать маме о своем новом знакомом. Как бы они ни ругались, а ближе ее у Марианны человека не было. Разве что папа, но сейчас он в Москве.
Глава 3
Марко очень устал. Он прошел за день
– Почти пришли, еще немного потерпи, малыш, – сказал Марко псу и потрепал того по загривку. «Малыш», испанский мастиф, ткнулся мокрым носом в руку хозяина. – Пить хочешь? – спросил Марко.
Чак коротко гавкнул. Это означало «да». Марко вынул из рюкзака пластмассовую плошку и налил в нее воды из бутылки. Когда пес принялся алчно хлебать ее, Марко тоже решил утолить жажду. Допив оставшуюся воду, он убрал пустую бутылку в рюкзак (не выбрасывать же тут) и присел на камень, чтобы перевести дух.
Он не знал, все ли собаки такие умные, до Чака у него домашних животных не было, но в одном Марко был уверен – его пес все понимает. То, что на вопрос, хочет ли он пить, мастиф ответил утвердительно, было мелочью. Он демонстрировал свой интеллект постоянно. Чак не просто вступал с хозяином в диалоги, он сам принимал решения. Например, когда дома начался пожар (заискрила неисправная проводка), Чак, находящийся там один, потушил возгорание. Стащил зубами с дивана плед и стал затаптывать очаг. Как-то спас из реки котенка, принес его, держа за загривок, в деревню и положил на порог одной вдовы, как раз переживающей потерю. Она приютила малыша и теперь души в нем не чает. А один раз Чак ребенка нашел. Такого же крохотного, как котенок. Только он не тонул, а умирал от голода. Пес обнаружил его на опушке леса. Пятимесячный мальчишка лежал под секвойей, закутанный в грязные пеленки. Почему его бросили там, а не принесли, скажем, к воротам монастыря, так и осталось загадкой. Но благодаря Чаку, который сбегал за хозяином и привел его в лес, мальчик остался жив. Сейчас он живет в деревне. Его усыновили хорошие люди.
…Пес, попив, подошел к Марко и положил голову ему на колени. Поблагодарил. Получив в ответ порцию ласки – хозяин погладил его, – улыбнулся. Во рту не хватало нескольких зубов. Три он потерял еще по молодости, а два ему удалил ветеринар совсем недавно – болели.
– Какой ты у меня, старичок, – проговорил Марко, похлопав пса по шее. – Зубов нет, шерсть седая… – Чак посмотрел на хозяина и вздохнул. – Что я буду делать без тебя?
При мысли о том, что даже если Чак из породы долгожителей, он протянет еще лет пять-шесть, не дольше, Марко становилось больно. Он не представлял жизни без своего четвероногого друга.
– Ладно, пошли! – решительно сказал Марко, вставая. Лучше не думать о плохом! – Через полчаса будем дома, поедим по-человечески.
Чак именно так и ел. По-человечески. Не признавал собачий корм, даже «Канин-премиум». Зато обожал каши с мясом и похлебки на костном бульоне. Да не холодные, а теплые.
Марко зашагал по тропе вниз, Чак потрусил следом. Вдруг он встал как вкопанный и навострил уши.
– Что такое? – спросил Марко.
Пес повел головой. Типа, не отвлекай, дай сначала самому разобраться. Марк больше ничего не говорил, ждал. В горы они ходили на охоту. И хотя испанских мастифов использовали больше как сторожевых или пастушьих собак, дичь Чак чуял лучше всякого спаниеля. Вот только зверье так близко к деревне не подходило, держась подальше от людей.